— То есть, проще говоря, ты ее бросил?
— Если угодно. Хотя «бросил» — это немного громко сказано.
— И давно?
— Поверь, время значения не имеет. Чувства не меняются. Уж точно не для Джейн.
Нет, мне определенно не хотелось попасть в сети этого сердцееда. Хватит с меня «рыцаря на белом коне» в виде Каллена. Плейбоя я точно не вынесу. И теперь, кажется, я лучше стала понимать природу той неприязни, которую Джейн, несомненно, испытывала ко мне.
— Бедняжка Джейн, — наигранно вздохнула я. — Как я ее понимаю.
Он коротко рассмеялся, а затем, вскинув голову и посмотрев на меня, уже серьезным тоном произнес:
— Прости, конечно, что говорю это, но не сравнивай себя с Джейн. В отличие от твоего экс-бойфренда, я никому и никогда в любви не признавался и не давал пустых обещаний. Предпочитаю не обманывать и не обманываться. Таков мой принцип. Так что между мной и Джейн изначально не было обязательств.
— Ясно, — проговорила я, застигнутая врасплох его откровенным выпадом и немного задетая упоминанием Каллена.
— Надеюсь, тема Джейн закрыта? — спросил он, снова лукаво улыбаясь.
— Ага, раскрыта и закрыта, — сказала я, запоздало почувствовав смущение из-за того, что устроила ему почти допрос.
— Ну, раз уж мы затронули тему отношений, можно и мне спросить тебя кое о чем? — он вкрадчиво улыбнулся.
— Валяй, спрашивай.
Кажется, я уже догадывалась, о чем он спросит.
— Ты все еще сохнешь по Каллену? — спросил Деметрий, оправдывая мои догадки, но меня порядком удивил его выбор слова.
— Вот так вот прямо в лоб? — бросила я, невесело усмехнувшись.
— А чего ходить кругами? — он усмехнулся в ответ и откинулся на спинку дивана.
— Технически, все совсем наоборот.
— То есть? — Деметрий удивленно вскинул одну бровь.
— Ну, это раньше я сохла, а с тех пор, как он меня отверг, я довольно хорошо питаюсь, — попыталась отшутиться я.
Он коротко хохотнул.
Какое-то время я молчала, обдумывая, как облечь в словесную форму то, что чувствовала. И почему-то с ним я чувствовала, что могу говорить об этом.
— Ау, ты еще здесь? — его бархатный голос с едва уловимым итальянским акцентом вывел меня из задумчивости и заставил поднять на него глаза.
— Прости, наверное, мне не следовало упоминать о нем, — не совсем верно истолковав мою реакцию, снова извинился Деметрий.
— Нет, все в порядке. Я просто обдумывала ответ, — медленно проговорила я.
Он обезоруживающе мне улыбнулся, и через мгновение я поняла, что улыбаюсь ему в ответ, а, поняв это, смутилась и опустила голову. Наконец, собрав мысли в кучку, я сказала:
— До последнего времени я его ненавидела. Но теперь мне кажется, что ненависть — слишком сильное чувство, чтобы продолжать испытывать его, когда уже нет любви.
После этих слов на какое-то время повисла неловкая пауза, а затем Деметрий произнес:
— Хорошо. Ты должна оборвать все нити прежней жизни и начать с чистого листа. Так будет правильно.
Затем он встал и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки, и меня окутал его запах, такой опасный и пленяющий, с нотками мяты и мускуса, заставивший меня вдруг испытать неясное волнение.
— Слушай, я хотел сказать, что ты определенно делаешь успехи. То, что ты сегодня выдала, это просто феноменально. Я искренне рад за тебя и почти уверен, что ты станешь одной из нас.
Мне было приятно, что хоть кому-то небезразлична моя судьба. Нет, не так. Мне было офигительно приятно, что столь привлекательный и искушенный мужчина оказывает мне знаки внимания и искренне интересуется мною, хотя, скорее всего, не без задних мыслей.
— Спасибо, — поблагодарила я его.
— Пожалуйста. Ну, а теперь я тебя оставлю. Чувствуй себя как дома. Надеюсь, скоро Вольтерра станет твоим новым домом.
Задорно подмигнув мне, он направился к двери, а уже выходя, бросил через плечо:
— Если что-то понадобится, обращайся. Я тут рядом.
Оставшись одна, я стала в задумчивости ходить по комнатам, более внимательно рассматривая обстановку и предметы убранства. К своему удивлению я обнаружила, что в шкафах хранились очень ценные древние амфоры и вазы с красивыми рисунками, всякие античные редкости, а также старинные книги и множество каталогов картин и других произведений искусства старых мастеров и современных художников. Карлайл нисколько не преувеличивал, говоря, что Вольтури — большие ценители искусства. Не знаю, сколько времени я разглядывала все эти ценности, а также изображения известных мировых шедевров, думая о том, что многие из них находятся совсем не далеко, в стране, где я сейчас нахожусь. Наконец оторвавшись от этого занятия, я снова стала бродить по своим небольшим апартаментам.