Лили немного подумала над объяснениями сына, вздохнула и поцеловала его в щеку.
— Я пойду. Скажу тебе только одно — с этими людьми будь начеку. Лучше бы ты никому не доверял.
— Не буду. Мама, я пойду с тобой — хочу проведать Делани.
— С ним все в порядке. Лучше отдохни.
Когда Лили ушла, Ченс понял, что тревожные мысли теперь не дадут ему покоя. Он подозревал, что Лиман выкачивает из компании деньги, а теперь был уверен, что Патерсон заодно с ним, а где Патерсон, там и Айвс. Если так, то взрыв должен был не только убить его, но и обойтись Биттеррутской компании в кругленькую сумму.
Именно Патерсон предложил, чтобы взрывы проводил Делани, а затем почти настоял, чтобы ему помогал Ченс, зная наверняка, что им понадобится расширить оба отверстия. Делани тут был ни при чем, но злоумышленники решили заодно избавиться и от него. Второй взрыв, очевидно, был мерой предосторожности: если бы первый взрыв не убил Ченса, это сделали бы удушливый дым и обломки. Патерсон хотел, чтобы его смерть выглядела случайностью и не вызвала вопросов, и его план почти сработал. Если бы только Ченсу удалось доказать вину Патерсона!
Он заставил себя поесть, но не ощущал вкуса. Как лунатик, Ченс запихивал еду в рот, жевал и глотал. Закончив, он отставил жестяную миску и вернулся к своему посту у кровати, пренебрегая принесенной постелью.
Устроившись на жестком стуле, он долго смотрел на Дженну, пока его мысли не затуманились. Вскоре после полуночи он задремал.
Сознание вернулось к нему внезапно. Во сне Ченс вновь оказался в мрачном туннеле, в море крови, оторванных рук и ног, откуда-то издалека доносился жалобный плач ребенка — Ченс пытался найти его, но не мог. Внезапно он выпрямился на стуле.
В тусклом свете лампы он заметил, что Дженна поворачивает голову из стороны в сторону на подушке и что-то шепчет. Может, ее тоже мучают кошмары? И она стремится туда, в туннель, где плачет ребенок?
Ченс отвел волосы с ее щеки, и его прикосновение разбудило Дженну. Открыв глаза, она непонимающе огляделась.
— Ченс… — слабо проговорила она. — Ты жив! Мне снилось…
Прежде чем она договорила, Ченс упал на колени возле кровати и обнял Дженну. Он крепко прижал ее к себе, зарывшись лицом в волосы. Дженна ответила ему слабым объятием, но Ченсу хватило сознания, что она жива. Он хрипло забормотал ей на ухо:
— Я так тревожился за тебя, Дженна. Слава Богу, с тобой все хорошо…
Наконец уложив ее на подушки, Ченс внимательно вгляделся ей в лицо, убеждаясь, что с ней действительно все хорошо. Под глазами у Дженны появились круги, лицо было бледным, глаза утратили блеск.
Ченс поднес ее ладонь к губам. Вновь остро ощущая пустоту в душе, он тихо произнес:
— Как жаль, что ребенок погиб…
Ее глаза потемнели. Дженна отвернулась и уставилась в потолок, ушла в себя, выдернув ладонь из пальцев Ченса. Ченсу вновь показалось, что он потерял ее, что их связь исчезла, как дым, развеянный ветром. В палатке наступило тягостное молчание.
— Мне надо побыть одной, Ченс, — пробормотала она.
Врач предупреждал его об этом — отчужденность Дженны Ченсу следовало перенести с пониманием и терпением.
Ченс нехотя поднялся.
— Хорошо, Дженна, но я буду рядом. Если захочешь, позови меня.
Ему хотелось так много сказать ей, но теперь разговор приходилось отложить — неизвестно, надолго ли. Ченс должен выждать, пока затянутся ее раны — физические и душевные, и только потом признаться ей в любви.
ГЛАВА 12
Неделю спустя Дженна сидела у окна в гостинице «Силвер-Бенд». Гостиница была не так роскошна, как «Блэкшир» в Уолласе, но Дженна этого не замечала. Перед ней стоял накрытый стол. Дженна не ела — после гибели ребенка еда потеряла для нее всякий вкус. Врач сказал, что теперь всему ее организму придется приспособиться к резкому переходу от беременности к нормальному состоянию.
Рядом с Дженной за столом сидели ее дедушка и Генри. Мужчины говорили о железной дороге, но Дженна слушала их вполуха, наблюдая, как по тротуару напротив гостиницы шагает белокурый мальчуган, торопливо переставляя ножки, — это выглядело очень потешно, так как рядом с ним грациозной походкой шла его мать. Башмачки с широкими подошвами были предназначены, чтобы помочь ему привыкнуть к ходьбе, но Дженна решила, что ребенку было бы гораздо удобнее идти босиком.
— Скорее, Эдвард, иди ко мне, — донесся через открытое окно голос матери. Ребенок остановился, но тут же затопал к ней, неуверенно покачнулся, и женщина рассмеялась, подхватывая его за руки. — Нет, лучше держись покрепче.