Задыхаясь, они вернулись на землю, медленно, как спускающиеся кругами ястребы, все ниже и ниже, покачиваясь на ветру, пока не утихла последняя дрожь. Внезапно оказалось, что они по-прежнему лежат на земле, сплетаясь в объятиях.
Вокруг стояла тишина. Каждый звук в ней казался словно усиленным в десятки раз — потрескивание дров в костре, крики ночных птиц, журчание реки, биение двух сердец. Все чувства будто обострились, и Ченс ощущал, как стекает пот по их телам, понимал, что все еще находится с ней — это ощущение было сладким, но мучительным.
Боже, что он натворил?
Дженна напряглась, и Ченс понял, что она думает о том же. Они поддались желанию и страсти, а теперь пришло время расплаты.
Он отстранился и потянулся за одеждой, повернувшись к Дженне спиной. Они не были влюблены. У них не было ничего общего. Действительно, что-то тянуло их друг к другу, но только не любовь. Это чувство было не более глубоким, чем похоть, — и только.
Ченс услышал, как Дженна пошевелилась, и оглянулся через плечо. Она сидела, с лихорадочной быстротой застегивая рубашку. Ее волосы упали на лицо, скрывая его, но руки заметно дрожали. Дженна выглядела пристыженной и оскорбленной. Ченс не хотел этого, он просто не знал, что так выйдет. Даже в мечтах он не заходил так далеко. Нет, он хотел всего лишь поцеловать ее.
— Прости, Дженна, я… — он не смог продолжить. Еще никогда он не чувствовал такого смущения и беспомощности, такой ненависти к самому себе. Ченс не питал к ней никаких чувств. Ее влекло желание, как и его самого. Их тела были словно порохом и огнем и взорвались, едва успев сблизиться.
Но пока Ченс наблюдал за ней, в его душе крепло сомнение. Неужели она была способна на такое только из желания? Неужели он ей безразличен? Конечно, ведь с ней он часто забывал даже о вежливости…
Дженна кивнула, словно принимая его неловкую попытку объясниться. Опустив голову, она продолжала застегивать пуговицы. Очевидно, она была не в силах говорить.
Чувство, пронзившее Ченса в этот момент, смутило его еще больше: вместо того чтобы бежать от нее подальше, как следовало, он хотел только вновь обнять ее и загладить свою вину.
Боже, он действительно спятил, и причиной всему — эта женщина. Внучка Соломона Ли.
Не зная, что делать, Ченс пошел прочь…
ГЛАВА 13
Генри заподозрил неладное мгновенно, едва увидел Дженну и Ченса, скачущих вдвоем на жеребце. Лицо Дженны было мрачным и усталым, Ченс держался скованно.
Подбежав к Дженне, Генри помог ей спешиться.
— Что случилось, Дженна? Где Тиа?
Казалось, у Дженны не хватает слов, чтобы ответить ему, и Кайлин объяснил:
— Уитмен мертв, Патерсон, и Тиа тоже. Зато теперь участок свободен.
Генри положил руку на плечо Дженны и повел ее к себе в палатку, оставив Кайлина расседлывать коня. Усадив Дженну, он придвинул свой стул поближе.
— А теперь расскажи, что там случилось, Дженна.
Возвращение в лагерь было долгим. В Уорднере они не смогли купить лошадь и потому были вынуждены ехать на жеребце вдвоем. Дженна с трудом выносила близость с Ченсом после того, что случилось у реки. Они перебрасывались краткими словами только в самых необходимых случаях.
Дженна стыдилась и недоумевала, ощущая реакцию Ченса на их близость. Она не могла понять, почему после двенадцати лет, за время которых вокруг нее увивалось множество мужчин, именно Ченсу удалось легко уничтожить тугой клубок ее сопротивления. И она сама понимала, что эта связь не принесет им ничего хорошего — ведь Ченс ненавидел ее дедушку, — но тем не менее решилась на близость с ним.
Наконец Дженна рассказала Генри о том, что стало с Весталом Уитменом. Когда рассказ был окончен и Генри сердито высказался об «этом сумасшедшем Уитмене», Дженна вновь погрузилась в свои мысли.
Она до сих пор ощущала обжигающее прикосновение губ Ченса к обнаженной плоти — это прикосновение оживило ее после долгих лет существования словно в полусне. Он заставил ее вспомнить о желании не только физическом, но о желании иметь мужа и детей. И вместе с тем по иронии судьбы он воскресил ее мечты для того, чтобы еще раз напомнить — они неосуществимы.
В ту минуту, когда Ченс вошел в палатку, Дженна ощутила невыносимое напряжение между ними, которое стало почти осязаемым, и поднялась, направившись к выходу.
— Прошу меня простить. Я оставлю вас вдвоем — мне необходимо побыть у себя, отдохнуть и освежиться, — она быстро проскользнула мимо Ченса, попрощавшись с ним только беглым кивком.