— Хорошо, но тебе незачем самому говорить с Ритчи. В конце недели я собираюсь в Кердален проведать дедушку. Я разыщу Ритчи и надеюсь, что он мне не откажет.
Ченс крепче обнял ее и хриплым голосом произнес:
— Только безумец способен в чем-нибудь отказать тебе.
Его поцелуй прервал радостное восклицание Дженны, и в ней мгновенно разгорелось пламя страсти. Револьвер Ченса упирался ей в живот — причем не только он. Дженна нашла пряжку пояса и расстегнула ее. Ремень с кобурой почти беззвучно упал в траву.
— Ты обезоружила меня, — прошептал Ченс, перебирая длинные светлые пряди ее волос.
— Этого я и добивалась, — ответила Дженна.
Она медленно сняла с Ченса жилет и рубашку, покрывая поцелуями его волосатую грудь, в то время как его губы скользили по ее шее, вызывая в ней вспышки возбуждения.
Пуговицы на блузке Дженны поддались рукам Ченса легче, чем застежки на платье прошлой ночью. Вскоре он справился с ними, и блузка вместе с нижней рубашкой свободно повисли над поясом ее юбки. На этот раз Дженна не надела корсета.
— Тебе следует одеваться вот так почаще, — заметил Ченс, сверкнув в темноте белозубой усмешкой.
Он глубоко вздохнул, когда ловкие пальцы Дженны нашли и расстегнули пояс его брюк. Прежде чем она успела пробраться дальше, Ченс обнял ее и повел подальше к деревьям, к уединенной поляне, окруженной лиственницами и соснами, которые скрыли их от чужих глаз и приглушили голоса. Поляну освещали звезды, и казалось, что она создана для любви.
Не медля, влюбленные избавились от остатков одежды и сложили ее на траве. Ченс привлек к себе Дженну. Его руки, грубые, но чуткие, прошлись по ее телу, вновь вызывая пламя страсти, которую Дженна еще никогда не испытывала. Его руки двигались все свободнее и увереннее, как и губы.
Дженна попыталась остановить его, когда губы Ченса спустились от груди к животу, прошлись по его гладкой коже и достигли самого потайного и чувствительного местечка ее тела. Дженна обняла Ченса за плечи, прижимаясь к нему, думая, что она умрет от полноты ощущений, если он не остановится, и вместе с тем понимая, что умрет еще быстрее, если он прекратит поцелуи.
— Ченс, не надо… перестань…
Но Ченс, должно быть, понял, что эти слова были проявлением стыдливости. Вскоре она была готова упрашивать его продолжать и откинулась на спину, утопая в сладостных ощущениях.
Дженна не знала, какое из наслаждений ей нравится больше — новое, в котором Ченс был настолько самоотверженным, или прежнее, которое они делили вместе. Но Ченс, казалось, прочитал ее мысли, и на мгновение Дженне показалось, что она взрывается изнутри. Он поднялся над ней, и их тела соединились. Его движения были порывистыми и сильными, но Дженна только радовалась этому и крепче сжимала ладонями его ягодицы, умоляя его продолжать. Вместе они пережили бурю эмоций, творцами которой были они сами. У Дженны вырвался крик, но опасаясь, что его услышат в лагере, она прикусила губу, приглушая голос. Одновременно она почувствовала, как Ченс вздрогнул и излился в глубину ее тела.
Удовлетворенные, они легли рядом на темной поляне, позабыв о смятой одежде. Ченс не переставал ласкать ее. С бывшим мужем Дженна никогда не испытывала такого наслаждения и вновь прогнала от себя мысль, что будет дальше, не желая даже знать, что готовит им завтрашний день.
Дженна лежала рядом с Ченсом, целуя его и шепча:
— Надо остаться здесь на всю ночь. Будь у нас одеяла…
Ченс не знал, откуда у него взялась эта уверенность — но не любовь этой женщины, которую он ни с кем не смог бы сравнить, а искренность ее слов заставила его поверить, что завтра между ними ничего не изменится. Неизвестно откуда ошеломляющее чувство вины накатило на него с такой силой, что Ченс замер. Его тело охватил жар, но быстро сменился холодным потом; Ченс расслабил руки, предаваясь тревожным мыслям.
Почему она доверяет ему так, словно вручила ему не только свое тело, но и душу? Разве Дженна не понимает, что в конце концов ему придется просто распрощаться с ней? Или она знает об этом, но все равно не тревожится? Может, длительные связи не привлекают эту женщину?
В таком случае он может не чувствовать себя виноватым. Но связь с Дженной была настолько сильна, что Ченс одновременно радовался и пугался. Будущее было неразрывно связано для нее с этим чудовищем Соломоном Ли. Если бы Ченсу удалось отделить Дженну от ее деда, ему было бы легче, но она была слишком предана старику. Она никогда не расстанется с ним, никогда не сможет поверить, что Соломон совершил преступление. Кроме того, Ченс чувствовал, что было бы жестоко разлучать Дженну с ее единственным родственником — это не принесло бы им счастья.