Уложив Дженну на койку, Ченс укрыл ее одеялом. Крови на ее юбке было слишком много для обычных месячных недомоганий, она была бледна как смерть. Ченс знал, как помочь Делани, но что делать теперь, просто не представлял. Он понимал только, что случилось нечто страшное. И если он боялся за жизнь Делани, то страх за Дженну достиг в его душе такой силы, о существовании которой Ченс даже не подозревал.
Он присел рядом и взял ее за руку.
— Дженна, очнись! Прошу тебя, дорогая, приди в себя!
От его голоса Дженна пошевелилась, но, по-видимому, была слишком далеко, чтобы вернуться к нему.
В палатку вошел врач Урия Драммонд в сопровождении Соломона. Едва увидев кровь, врач приказал:
— Всем выйти. Если понадобится, я вас позову.
— Но что случилось? — спросил Ченс. — Она поправится?
— Пока не знаю.
Ошеломленный этой новостью, Ченс застыл на месте, но Соломон взял его под руку и повел из палатки.
— Кстати, Кайлин, — заметил Драммонд, споласкивая руки, — вы вовремя успели перевязать Делани. Ваша мать сейчас там, умывает его. Вам тоже не мешает умыться, чтобы я попозже осмотрел вас.
Ченс вышел из палатки. Позабыв о словах врача, он оставил Соломона и направился разыскивать Делани. Лили сидела с ним рядом, разбинтовывая руку и, по-видимому, не испытывая отвращения при виде окровавленной культи. Теперь Ченс порадовался, что в туннеле было темно — он не смог бы смотреть на Делани все эти часы, не давая ему переступить грань между жизнью и смертью.
— Как он, мама?
Лили не слышала, как в палатку вошел Ченс, и теперь удивленно оглянулась.
— О, Ченс! Как ты меня напугал! — Лили вскочила и крепко обняла его. — Я боялась за вас обоих!
— Знаю, мама. Я тоже перепугался — думал, что нам уже не выбраться оттуда.
Они подошли к койке, и Лили вновь начала хлопотать над Делани.
— Он то приходит в себя, то вновь теряет сознание. Как Дженна?
— Пока не знаю, — с трудом выговорил Ченс.
— Возвращайся и побудь с ней, — предложила Лили. — Я позабочусь о Делани, а тебе надо быть там.
— Ты в порядке, мама?
Она попыталась улыбнуться, но усталость и тревога не исчезли с ее лица. У Лили задрожали губы.
— Слава Богу, да. Но надо, чтобы кто-нибудь осмотрел рану у тебя на голове.
Ченс прикоснулся к ссадине, покрытой коркой запекшейся крови.
— Пустяки.
— Хотя бы промой ее! Ты ведь не хочешь до смерти напугать Дженну, когда она очнется?
Ченс неохотно вышел, чувствуя, что мать хочет побыть наедине с Делани.
В своей палатке он наскоро вымылся, побрился и сменил одежду. Вскоре к нему зашел Соломон с двумя чашками кофе.
— Выпей, Ченс, — предложил он, протягивая чашку. — Кофе подбодрит тебя.
Ченс слишком устал и тревожился за Дженну и Делани, чтобы вступать в споры с Соломоном и утверждать, что кофе ему ни к чему. Взяв чашку, он устроился под деревом. Соломон сел рядом.
Вокруг стояла тишина. Солнце садилось за горы, отбрасывая длинные тени. Усталые рабочие ложились вокруг прямо на траву и засыпали, но напряжение еще чувствовалось в дымном воздухе, к которому уже все привыкли.
Соломон и Ченс молчали, прислушиваясь к разговорам рабочих — в основном все строили догадки, почему произошел взрыв.
Выйдя из своей палатки, Генри чуть не столкнулся с доктором Драммондом. При виде врача все, кто еще не успел уснуть, насторожились, желая услышать, что стряслось с Дженной, — из любопытства или испытывая тревогу за нее. Генри шагнул вперед, удивленный, что врач осматривает Дженну, а не Делани — он ушел из туннеля прежде, чем Дженна, и ничего не видел.
— Что случилось с Дженной, доктор? — спросил он. — Переутомление? Я говорил ей, что нельзя так перетруждаться.
Драммонд оглядел любопытные лица, но прежде, чем он успел что-либо сказать, Соломон взял его за руку и отвел в сторону, к палатке. Генри и Ченс последовали за ними, и Соломон приказал:
— Генри, подожди нас снаружи.
— Хорошо, а Кайлин?
— Я хочу, чтобы он остался здесь.
В глазах Генри вспыхнуло подозрение.
— Что происходит, Соломон? Что ты скрываешь от меня?
Соломон понял, что произошло, едва увидел на одежде Дженны кровь. У его жены, Мариетты, несколько раз бывали выкидыши — она сумела выносить только одного ребенка. Теперь Соломон хотел только одного: чтобы не пошли слухи и не погубили репутацию его внучки. Хотя, вероятно, у многих мужчин могли возникнуть подозрения при виде крови.
Соломон без объяснений знал, что отцом ребенка был Ченс. Дженна работала слишком упорно, чтобы спасти его, — значит, она была влюблена. Разумеется, новость об их связи удивила Соломона, но он не собирался упрекать Дженну за ее чувственную натуру. Если бы сейчас рядом с ним была Лили, он не смог бы сдержать желание. Но Соломон видел, как плакала Лили, когда из туннеля выносили ирландца; видел, как она спешила к его палатке. В ее тревоге было нечто большее, чем просто сочувствие и желание помочь. Да, его Лили вновь была влюблена в другого.