Но магазин, наполнивший меня благоговейным страхом, был совсем мал. Он втиснулся между двумя гораздо большими и наряду с обычными разбитыми стеклянными окнами имел внутри перегородку из проржавевшего металла. Я заглянул внутрь: похоже на пещеру Аладдина. Золотые кольца. Усаженные бриллиантами и другими камнями броши, ожерелья, браслеты. И множество часов.
Я подобрал одни. Тоже золотые и с тяжелым золотым браслетом, который растянулся, когда я сунул внутрь пальцы и развел их. Браслет мог прочно сидеть на запястье. Но, впрочем, более толстом, чем мое. Когда я надел часы, они соскользнули, поэтому мне пришлось надеть их выше. Они, конечно, не шли, но это были часы! Генри и Бинпол осматривали что-то на другой стороне улицы. Я хотел позвать их, но потом передумал.
Дело не в том, что мне не хотелось, чтобы у них были такие же часы, хотя и это отчасти. Тут вмешались и воспоминания о драке с Генри из-за отцовских часов, когда мне помог Джек. И еще кое-что. Моя неприязнь к Генри отодвинулась в глубину сознания из-за трудностей и опасностей, которые мы разделяли. Когда к нам присоединился Бинпол, я больше разговаривал с ним, а Генри до некоторого времени оставался в стороне. Я сознавал это и, боюсь, был доволен.
Но позже, особенно после прихода в огромный город, я почувствовал перемену. Но ничего определенного: только Генри больше разговаривал с Бинполом, а тот свои замечания адресовал обычно Генри; и вот уже если раньше мы говорили с Бинполом, а Генри был посторонним, то теперь таким посторонним все чаще становился я. И вот я отыскал магазин с драгоценностями и часами, оставив себе странную машину с четырьмя рядами маленьких белых кружочков с буквами. Я снова взглянул на часы. Нет, не стану их звать. Постепенно мы перестали обращать внимание на магазины. Частично потому, что наше любопытство пресытилось, но отчасти и из-за того, что мы уже семь часов шли по городу, а никаких признаков его конца не было. Даже наоборот. В одном месте, где образовалась гигантская груда обломков, мы взобрались на ее верх сквозь кусты и увидели море зелени и рухнувшего камня. Оно тянулось бесконечно, как настоящее море, усеянное рифами. Без компаса мы бы заблудились, так как день был облачный и невозможно было определить направление по солнцу. Но мы знали, что по-прежнему движемся на юг.
Мы пришли в район более широких улиц, обрамленных огромными зданиями. Улицы уходили вдаль. Мы остановились поесть в месте, где встречались несколько таких улиц. Здесь Деревья не сумели пробиться, и мы сидели на камне, ели мясо и Жесткие сухари, которые дал нам капитан Куртис: хлеб мы уже Весь съели. Потом мы отдыхали, но через некоторое время Бинпол встал. И Генри пошел за ним. Я лежал, глядя в серое небо, и вначале не ответил, когда они позвали меня. Но Бинпол позвал снова, и голос его звучал возбужденно. Казалось, они нашли что-то интересное.
Это оказалось огромное отверстие, окруженное с трех сторон ржавыми перилами, со ступенями, ведущими вниз, в темноту. Сверху, против входа, виднелась металлическая пластина с надписью “МЕТРО”.
Бинпол сказал:
— Ступени такие широкие, что тут могут пройти в ряд десять человек. Куда они ведут?
— Какое нам дело? — ответил я. — Если мы не отдыхаем, лучше двигаться.
— Если бы я мог взглянуть… Зачем был построен такой огромный тоннель?
— Ты там ничего не увидишь.
— У нас есть свечи, — напомнил Генри.
Я гневно сказал:
— Но нет времени. Я не хочу проводить здесь ночь.
Они не обратили на это внимания. Генри сказал Бинполу:
— Мы можем немного спуститься и поглядеть.
Бинпол кивнул.
— Это глупо! — заявил я.
— Ты можешь не ходить, если не хочешь, — возразил Генри. — Оставайся здесь и отдыхай.
Он сказал это равнодушно, в то же время отыскивая в мешке свечи. Их следовало зажечь, а огниво хранилось у меня. Но они были настроены решительно, и я сдался:
— Я иду с вами. Хотя по-прежнему считаю все это бессмысленным.