Через четверть часа, когда дверь ванной открылась, Верити уже лежала в постели. Ее огненно-рыжие локоны, словно язычки пламени, разметались по подушке; на ней был тот самый пеньюар, который она приобрела вскоре после первой ночи любви с Джонасом и который меньше всего подходил для холодных зимних ночей — черный шелк, пена черных кружев, выгодно подчеркивающая бюст.
Джонас обернул одно полотенце вокруг торса, другим вытирал густые черные волосы. Увидев Верити, он остановился как вкопанный.
— Учитывая, что совсем недавно ты была чопорной старой девой, твои успехи впечатляют. — Джонас бросил оба полотенца на стул и, подойдя к кровати, в упор посмотрел на Верити. — Я так соскучился, любовь моя.
— Знаешь, я так рада слышать это. — Верити откинула одеяло, приглашая его лечь рядом. — Я тоже скучала по тебе, Джонас. И так боялась, что с тобой что-нибудь случится.
Он нетерпеливо подался к Верити и заключил ее в объятия.
— А пострадать умудрилась ты! Впредь будь осторожнее. — Он поцеловал ее в шею, и его рука скользнула под кружевной лиф шелкового пеньюара.
Когда он провел теплой шершавой ладонью по ее животу. Верити вновь вспомнила о своей предполагаемой беременности. Может, настало время поделиться подозрениями с Джонасом?
— Джонас, я должна тебе сказать… Он закрыл ей рот поцелуем.
— Не волнуйся, я буду осторожен.
Верити остолбенела от изумления. Неужели он догадался?
— Осторожен почему?
— У тебя же нога болит.
— Ах да.
— Боже, как я тебя хочу. — Ласки Джонаса становились все настойчивее, он без труда отыскивал ее волшебные зоны. — Встречай же меня, любимая. Я хочу узнать, как сильно ты соскучилась.
Нет, наверное, пока говорить не стоит. В голове у него сейчас только одно. А потом ему надо отдохнуть, он ведь так устал с дороги. Кроме того, она ведь и сама точно ничего не знает. Верити обняла Джонаса за шею и притянула к себе.
— С возвращением, любимый, — прошептала она, в то время как он опустился на нее. Горячая волна захлестнула Верити, и она вмиг позабыла о прошлом и будущем, душой и телом отдаваясь всепоглощающему огню их взаимной страсти.
Гораздо позже, когда она уже засыпала, ей вдруг послышалось, как Джонас что-то невнятно пробормотал.
— Что ты сказал? — сонно переспросила она.
— Неужели я и вправду был похож на разъяренного супруга?
— Ворчливого, а не разъяренного. Да это я так, к слову, — ответила Верити. Спать ей вдруг расхотелось.
— Просто так? — заметил Джонас с легким зевком. — Знаешь, а у меня ведь именно такое и было ощущение, когда в дверях появился Уорвик с тобой на руках. Только я не согласен с определением «ворчливый»; «разъяренный» гораздо ближе к истине. Я готов был перерезать ему горло. Постарайся больше не огорчать меня так, Верити.
В его словах ей почудилась нешуточная угроза, и Верити невольно содрогнулась. Она вспомнила холодный блеск в глазах Джонаса, когда он приставил нож к горлу Уорвика. Да, бывали ситуации, когда ей вновь и вновь приходилось убеждаться, что человек, в объятиях которого она забывалась, не просто посудомойщик со степенью доктора философии. Порой он бывал очень и очень опасен и тогда становился похож на знатного синьора эпохи Возрождения, который с оружием в руках готов был защищать свою собственность.
Но она любила Джонаса. Он отец ее ребенка, если она действительно беременна.
Верити снова потрогала живот. И только под самое утро ей удалось заснуть.
— Джонас, надеюсь, теперь ты понимаешь, какие прекрасные возможности тебе открываются? — подытожила Верити за завтраком. — Конечно, если только ты не испортил все своей вчерашней выходкой. Я уже положила аванс, заплаченный Уорвиком, на особый счет в банке и договорилась о сроках выплаты гонорара под расчет. Уорвики оплатят нам все издержки. Только подумай, как тебе повезло! Мы с тобой замечательно отдохнем, и ты наконец станешь работать историком-консультантом.
Джонас нехотя доедал кашу, обдумывая сказанное Верити. Сегодня она выглядела как никогда: деятельная, уверенная в себе. Ее живые аквамариновые глаза смотрели на него с такой надеждой, что Джонас решил действовать очень осторожно. Она хочет, чтобы он принял предложение Уорвиков, но у него эта идея вовсе не вызывала восторга. Он предпочел бы остаться в Секуенс-Спрингс до конца зимы, предаваясь любовным утехам с Верити и обучаясь приготовлению вегетарианских блюд.
— Отдых зимой на островах Сан-Хуана и неделя на Гавайях — это далеко не одно и то же, — заметил он, помолчав.
— Знаю. Но зачем упускать такую великолепную возможность?
— Положим, обследовать виллу — еще куда ни шло, но должна же ты понимать, что четырехвековая легенда о сокровищах вполне может остаться всего лишь легендой. На мой взгляд, это бессмысленная затея…
— Вот и Лаура говорит то же самое. Но послушай, если Уорвики согласны оплатить эту бессмысленную затею, почему бы не согласиться? В любом случае это ведь не главное. Перво-наперво ты должен дать заключение о подлинности постройки.
Джонас мучительно пытался придумать очередной повод для отказа, но чувствовал, что любое его возражение будет признано недостаточно веским и убедительным. Предстоящий вояж казался ему пустой тратой времени, но после ночи, проведенной с Верити, он был настроен снисходительно. Эта женщина обвела его вокруг пальца, но ему почему-то не было обидно.
— Знаешь что, — он наконец решил проявить великодушие, — я сам поговорю сегодня с Уорвиками.
— Лучше бы ты сначала извинился перед ними за вчерашнее.
— Не торопи события, Верити.
— События-то я не тороплю — я тороплю тебя. Неужели же твое предназначение — до конца жизни мыть тарелки.
— Не пойму, чем ты недовольна. Тебе был нужен посудомойщик и сторож, в моем лице ты обрела обоих, да еще и сэкономила.
Она улыбнулась ослепительной, многообещающей улыбкой, у Джонаса, как всегда, захватило дух.
— Очень любезно, — пробормотал он себе под нос. Верити подхватила одной рукой тарелки и чашки, а другой потянулась за импровизированной клюкой.
— Я сам соберу посуду. Ты что, забыла, кто из нас «профи»? — бросил Джонас. Но она неловко заковыляла на кухню с посудой в руке. Он тотчас нахмурился. — Сядь, дорогая, я сам все сделаю.
— Не беспокойся, я уже приспособилась. Сегодня вечером приму в здравнице ванну, и нога совсем заживет.
— Верити…
Она задержалась на секунду и чмокнула его в лоб.
— Спасибо, что согласился, Джонас. Я уверена, тебя ждет большое будущее.
— Но я ведь еще не дал согласие, просто-напросто решил переговорить с Уорвиками, — напомнил он, прекрасно понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно.
— Они тебе понравятся, вот увидишь, — весело заверила она, все еще неуклюже ковыляя на кухню. — Элисса, правда, немного со странностями, а вот Даг — вполне приличный молодой человек. Он… Ой!
Пирамида из стаканов и чашек в руке у Верити покачнулась, словно небоскреб при землетрясении. Мгновение Джонас в полном оцепенении смотрел, как чашки скользят по тарелке, но уже в следующую секунду бросился вперед, подхватил посуду и осторожно поставил на стол.
— О, Джонас, как это у тебя получилось? — изумленно выдохнула Верити.
— О чем ты?
— Ты такой ловкий! Это потрясающе! По-моему, ты сам до конца не осознаешь, насколько точны и грациозны твои движения.
Джонас многозначительно ухмыльнулся:
— Если я правильно понял, это намек на то, что я хорош в постели?
Верити насмешливо фыркнула:
— Какая самоуверенность!
— Я представлю тебе доказательства, если ты поставишь тарелки на стол.
— У нас дела, Джонас. Тебе улыбнулась удача, и надо использовать этот шанс. Теперь твои знания и опыт будут оплачиваться. После завтрака я позвоню Уорвикам и договорюсь о встрече. — С этими словами она скрылась на кухне.
Джонас опустился на диван, не спеша принялся за кофе. Он смотрел в окно на заиндевевшие деревья и прислушивался к мерному, баюкающему шуму воды и звяканью посуды на кухне.