– В Совете многие сомневаются в подлинности знака льва Его Высочества, – тихо сказал мужчина. – Они настаивают на испытании воплощением Пральва. Ваш брат, похоже, согласен.
Брелина сломя голову кинулась к покоям брата. Подхватив подол длинного платья, она забралась по узкой винтовой лестнице, что вела к опочивальням брелонской семьи. Фазанка чуть не сбила с ног охранника, что стоял перед входом. Тот учтиво поклонился, но она рукой оттолкнула мужчину с дороги, от волнения позабыв о всех приличиях. Велисия распахнула тяжелые двери покоев брата и перед ней предстала ужасная картина. Леег сидел на полу посреди малой гостиной бледный, почти зеленый, глаза его ничего не выражали. Брелина стремительно подошла к брату. Тот только тогда заметил ее появление.
– Зачем ты здесь? – прошелестел он бесцветным голосом.
– Брат, ты серьезно вознамерился пройти испытание?!
– Покуда хочу надеть свою корону, да, мне придется, – раздраженно выплюнул брелин, наградив сестру презрительным взглядом, будто та сказала несусветную глупость.
Велисия сделала несколько шагов вперед и опустилась на пол рядом с братом, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот отворачивался от нее.
– Ты же знаешь, что... для тебя испытание может… плохо кончиться, – Велисия не могла заставить себя произнести страшные слова. Для брата испытание могло закончиться смертью.
– Лев не станет нападать на равного, – ответил Леег все с тем же презрением, хотя надменной уверенности в его голосе поубавилось.
– Но ведь ты не лев, – еще тише произнесла брелина.
– Что ты сказала?! – теперь брелин повернулся к девушке и вперился в нее своими большими темно-карими глазами, которые от возмущения стали еще больше обычного.
– Ведь твой знак нанесли после твоего рождения. Я… я думала, ты знаешь, отец рассказал мне...
Леег резко вскочил на ноги. Его лицо перекосило от злости. Брелина тоже встала и испуганно попятилась назад. Она никогда не видела брата таким. На лбу у престолонаследника выступили мелкие капельки пота, от которых длинные темные волосы его челки прилипли к коже.
– Отец тебе рассказал? Наш отец, из которого слова нельзя было вытащить, когда речь заходила о прошлом! И он доверился тебе! Ну естественно! Тебе он доверил эту великую тайну, ведь ты у нас такая особенная, – в голосе молодого наследника было столько яда, что брелине стали физически неприятно.
Брелина закусила губу, ее голос дрожал:
– Да, он мне рассказал. Зачем бы я стала тебе врать?
– Затем, что ты жить не можешь, когда все вокруг не носятся с тобой! О Святые Прародители, что же это творится? Весь народ собрался на площади, чтобы посмотреть, как коронуют не тебя! Видел бы это отец, тотчас же отобрал корону у меня и надел тебе, лишь бы его малютка не плакала. Старый дурак потакал любой твоей прихоти, – Леег закатил глаза.
Брелина не могла поверить своим ушам.
– Как ты смеешь говорить такое о нашем отце? – голос фазанки сорвался на крик, так глубоко возмущена она была неуважением, с каким говорил брат об их покойном отце. Лицо Леега перекосилось еще больше, он в один прыжок подскочил к сестре и отвесил ей звонкую пощечину.
– Сбавь тон, когда говоришь с правителем, – процедил он сквозь зубы. Брелина отшатнулась от брата, больно ударившись бедром об угол стола, и приложила ладонь к пылающей щеке, все еще не веря в происходящее. Из ее глаз ручьями полились слезы.
– Леег, поверь мне! Одумайся! Твой знак – подделка. Отец хотел избежать кривотолков, которые бы вызвало рождение не отмеченного наследника, поэтому в ночь, когда ты родился, тебе нанесли знак. Лев убьет тебя...
– Заткнись! – проорал брелин, охрипшим от злости голосом. – Я лев! И я пойду туда, – он остервенело ткнул пальцем в окно, – и получу свою корону. Потому что я его законный наследник, поняла?
Брови Леега взлетели наверх, его глаза налились кровью, он был похож на умалишенного. Ноздри бешено раздувались, а бледное лицо покрылось красными пятнами.
Брелина наморщила лоб, не понимая, что он имел в виду.
– Это я его наследник, – упрямо сказал Леег, словно маленький мальчик, – Я его сын. Я его первенец! Это я, а не ты! «Огненный фазан», – произнес Леег презрительно скривившись, – «наследница Священного Фазана», «благословение Северной Вершины», так, кажется, тебя называли в народе?