Поэтому Марина снова вышла в зал и, отметив, что Анжелы и Кирилла Гелло поблизости не видно, отправилась на поиски синьора Марони. И надо же такому случиться – Марони вместе со своим шефом и еще каким-то итальянцем (кажется, одним из дипломатов) поедали глазами Анжелу Гелло, которая страстно о чем-то рассказывала по-английски. Не желая основа общаться с Анжелой, и в особенности с ее братцем, Марина попятилась – и почувствовала, что натолкнулась на кого-то.
Она развернулась, рассыпалась в извинениях – и увидела, что наступила на ногу высокому грузному пожилому мужчине с орлиным носом, красивыми чертами лица и длинными, ниспадающими на плечи волосами. Он словно сошел с картин средневековых художников – от гостя веяло величием.
– О, прошу вас, синьорина, это моя вина, – сказал он с легкой улыбкой на безупречном английском и вынул из кармана смокинга очки. – Вообще-то мой врач настаивает на том, чтобы я постоянно носил их, однако я все никак не могу к ним привыкнуть. Мне кажется, что в очках я выгляжу смешно и старо!
Импозантный мужчина водрузил очки на нос, а Марина заметила:
– О, что вы! Очки чрезвычайно вам идут! Но это моя вина. Дело в том, что...
Она запнулась. Не рассказывать же совершенно постороннему человеку, что она не хотела встречаться с представителями семейства Гелло?
– Дело в том, что я не хотела встречаться с... с теми, кто сыграл роковую роль в моей жизни, – тщательно подбирая слова, произнесла наконец девушка.
Мужчина улыбнулся:
– О, мне это чувство хорошо знакомо! Большую часть своей сознательной жизни я только тем и занимаюсь, что прячусь от тех, кто пытается использовать меня в своих целях. Разрешите представиться...
В этот момент к гостю подошел тип во фраке, прошептал что-то на ухо, а Марина, заметив, что в ее сторону движется Кирилл с двумя девицами, ретировалась. Она снова оказалась около Умберто, который недовольным тоном бросил:
– Дорогая моя, не забывай, что ты сопровождаешь меня, поэтому негоже исчезать на полчаса! Сейчас должен появиться наш самый главный шеф...
– Но ведь я с ним уже познакомилась... – заметила Марина, на что синьор Марони презрительно хмыкнул:
– А, тот фигляр! Какой он шеф, так, мелкая сошка. Вот-вот должны объявить о прибытии того, кому и посвящен прием – владельца нашего холдинга. Он самый богатый человек в Италии и налаживает теперь контакты в Восточной Европе. Это же такой огромный рынок!
Квинтет прекратил игру, и церемониймейстер с изукрашенным жезлом, ступив в центр зала, объявил зычным голосом:
– Леди и джентльмены! Его высочество герцог Алессандро Четвертый из рода Сфорца-Малатеста!
Двери раскрылись – и в зал вошел уже знакомый Марине пожилой господин с седыми локонами, тот самый, с которым она беседовала всего пять минут назад.
– Это и есть ваш хозяин? – спросила девушка у Умберто.
Тот кивнул:
– Да, он самый. Старый хрыч! Бывает же такое – одни получают все, а другие ничего. Он – отпрыск одного из самых знатных и старинных родов Италии. И к тому же богат, как Крез.
Марина внимательно следила за Алессандро Сфорца-Малатеста. Похоже, он был единственным, кто вел себя на приеме вполне естественно. Ну еще бы, ведь старый аристократ с самого детства приучен к подобному! Герцог беседовал с послом и его женой, а потом направился к шефу Умберто.
Синьор Марони схватил Марину за локоть и прошептал:
– Вот мой звездный час! Если старик меня заметит, то может перевести из Москвы в Нью-Йорк. Только Сфорца-Малатеста жутко хитрый... Ты должна ему понравиться! Он ведь еще тот ловелас, любит свежую плоть. Но ему подавай не только красоток, но и умниц. Ты как раз в его вкусе!
И Марина поняла – синьор Марони выбрал ее вовсе не для себя, а в качестве подарка для герцога. Ну да, ведь именно так он может оказать услугу могущественному человеку – предложить ему игрушку на ночь, а сам взамен получить долгожданное назначение в Нью-Йорк. Какой, однако, мерзкий план!
– Будь с ним любезна! – давал наставления итальянец. – Старик чрезвычайно щедр и галантен, он обязательно делает прощальный подарок. Это ведь и твой шанс! Старичок за одну ночь тебе столько отвалит, что тебе до конца жизни хватит!
Марине были до глубины души противны постельные интриги, но ведь и уйти с приема она не могла. Тогда итальянец нажалуется на нее Зульфие, а та, чего доброго, разозлится и уволит ее. И что она будет делать? Но, в конце концов, никто не может заставить ее переспать с герцогом!
Как только Умберто оказался около своего главного шефа, который беседовал с итальянским аристократом, его как подменили – он сделался сюсюкающим, почтительным и заискивающим. То и дело подобострастно кивал головой, вставлял: «Да, вы совершенно правы, ваше высочество».