Вероника Андреевна пригласила ее в гостиную, приказала прислуге принести чай и печенье, а затем произнесла:
– Значит, вы и есть та самая Верочка...
– Вы... вы в курсе? – выпалила женщина, не смея поднять глаз на Веронику Андреевну.
Та, вставив в нефритовый мундштук длинную сигарету, закурила.
– Милочка, вы что, считаете меня круглой дурой? Конечно, я прекрасно понимаю, что после окончания рабочего дня Дима едет к любовнице. Он ведь такой отвратительный конспиратор! Да, Штирлиц из него бы никогда не вышел.
Вероника Андреевна пустила дым в лицо Верочке, дождалась, пока скроется домработница, которая принесла серебряный поднос с изящными чашками и пузатым чайничком, и продолжила:
– Конечно, мне все известно. Вы некогда были страстной любовью Димы. Я даже вас к нему ревновала, хотя прекрасно знала – никуда он от меня не уйдет! А затем он вас бросил. И, каюсь, произошло это не без моей помощи. Именно я обратила его внимание на старшую сестру одной из подруг нашей Анжелочки. И Дима ею живо заинтересовался. Как я и предполагала, ему захотелось чего-то новенького. Ведь вы, милая моя, старая модель!
И Вероника Андреевна хрипло засмеялась. Верочка поняла, для чего та пригласила ее в квартиру – чтобы издеваться и безнаказанно говорить дерзости.
– Что, милочка, не нравятся мои слова? – заметила мадам Гелло с вызовом. – А думаете, мне нравилось, что Дима постоянно шастал к вам и даже ночевал там? Ведь любите его не только вы, но и я! А обо мне вы хоть раз подумали? О моих детях? О том, как мне тяжело и как я страдаю? Вот и отливаются кошке мышкины слезки...
Верочка принялась оправдываться, понимая, что слова ее звучат неуклюже и смешно. Вероника Андреевна ее перебила:
– Ах, милочка, оставьте это! Я помню, как несколько лет назад вы бесстыдно заявились к нашему дому, мы как раз садились в машину. Вы тогда хотели отобрать у меня Диму – и хотите сейчас. Вот зачем вы сегодня приперлись?
Верочка, расплакавшись, поведала о том, что Костику пришла повестка.
– И что с того? – вздернула подбородок Вероника Андреевна. – Кто-то же должен защищать нашу Родину! Пусть ваш сын и выполнит свой мужской долг, милочка!
– Это не только мой сын! Это сын Дмитрия Евсеевича! – воскликнула Верочка.
Вероника Андреевна прищурилась, резким жестом потушила сигарету в большой серебряной пепельнице и сказала:
– У Дмитрия Евсеевича имеется только одни сын – наш Кирилл. А больше сыновей у него нет! А вы, милочка, сдается мне, авантюристка!
Затем хозяйка квартиры буквально выставила Верочку за дверь, где ее подхватил милиционер и вывел из подъезда. Верочка хотела дождаться Дмитрия Евсеевича на улице, но ей не позволили. Милиционер грубо прикрикнул:
– Тетка, вали отсюда подобру-поздорову! Это же не простой дом, а для членов правительства!
И все же Верочка увидела Гелло. Дмитрий Евсеевич вышел из «членовоза», несчастная мать истошно закричала, мужчина на мгновение обернулся, увидел Верочку – и спокойно прошествовал в подъезд. Он не желает иметь с ней ничего общего, поняла женщина. И даже если поговорить с ним, это ничего не даст. Дима и не подумает помочь своему сыну...
Костика признали годным к строевой службе, и парень отправился на два года в армию.
Как-то ночью новобранцев разбудили и велели собираться. Затем их привезли на аэродром, где ждал военный самолет. И только в воздухе молодые солдаты узнали, куда он держит путь: в Афганистан.
Костя прошел все круги ада. Видел, как умирают товарищи, убивал сам. А по ночам видел один и тот же сон: он возвращается домой, открывает дверь квартиры и его встречает счастливая и улыбающаяся мама. В редких письмах ей Костя намеренно обманывал, сообщал, что часть находится в спокойной зоне, что мается от безделья, что здесь очень жарко и причин для волнений никаких нет. Не мог же он написать, что все ужасно, что находится в эпицентре бессмысленной войны, что горцы, которых обеспечивает оружием Америка, хитры и изворотливы и одержать над ними верх невозможно? Даже если бы парень и написал все, это письмо все равно бы не дошло до Москвы.
На каком-то этапе Косте стало все равно. Ему хотелось одного – чтобы все кончилось, пускай даже и его смертью. Нельзя же вечно бояться! И просто невозможно уже видеть, как один за другим умирают его друзья, гибнут глупо, внезапно, в чужой стране, так далеко от родных и близких. Причем молодые ребята расстаются с жизнью за непонятные интересы в заварушке, развязанной стариками, сидящими в Кремле, возможно, в том числе и его собственным отцом, Дмитрием Евсеевичем Гелло.