То были годы расцвета Венецуэлы – под диктатурой генерала Марко Перец Хименеса. Военный диктатор сам бы, наверное, не сумел поднять страну, если бы не подобрал себе хороших помощников. Из колониального Каракас перестроили в большой модерновый город. По всей стране проводили горные дороги, автострады. Генерал Хименес заключил контракт с итальянской компанией «Инокенти Фиат» о постройке железолитейного завода на Ориноко.
Вишневский в то время уже работал как инженер по передвижению земли в итальянской компании, был приглашен работать на Ориноко. Эта компания, «Саепик», подписала контракт с «Инокенти Фиат» на подготовку площади для завода, и Владимир Александрович Вишневский взялся за эту сложную работу. Ему дали группу из двадцати человек итальянцев, старых служащих компании, предложили взять нескольких русских в помощники. По венецуэльскому закону в каждой такой компании, работавшей в стране, должно быть 75 процентов венесуэльцев и 25 – иностранцев. Генерал Хименес разрешил итальянцам не соблюдать этот закон для пользы дела, потому что венецуэльцы тогда были ленивы.
Вишневский взял на работу и меня, и еще одного соотечественника – Субботина Павла Федоровича, пытался набрать и других русских, но больше не оказалось желающих уезжать из хорошего климата Каракаса, где тогда тоже было много работы.
Павел Федорович Субботин, в прошлом офицер Белой армии, в Югославии работал водопроводчиком. Когда он приехал в Венесуэлу, в институте иммиграции его спросили – знает ли он другое какое дело, кроме водопроводов? Остро требовались специалисты по производству деревянных спичек. Спички в Венесуэле были картонные. И Субботин назвался специалистом по выработке спичек, хотя знал, что на территории страны нет подходящей для этого производства древесины. В Европе спички делали из сосны.
Когда мы с Вишневским на двух крытых брезентом автомобилях камионах (для перевозки рабочих) поехали на Ориноко, я как художник любовался на виды и делал зарисовки, а Субботин, уже наспециализировавшись к той поре в породах и свойствах венецуэльских деревьев, просвещал меня в «практической плоскости». Вот дерево, называемое индио дер нудо – «голый индеец» по-русски, цвет ствола имеет медно-красный – цвет тела индейца, для изделия спичек непригодно, потому что растет извиваясь, а не ровно, как сосна. Но – кому что! С моей точки зрения художника «голый индеец» – живописное, прекрасное дерево!
Когда мы выехали в степь, где ни одного дерева, только трава и коряжистые кустики, Субботин просветил, мол, кустики эти называются чапарро, тоже непригодны для спичек, но по своей крепости годились бы для железнодорожных шпал, если бы имели достаточную для шпал толщину.
Когда в степи венецуэльской стоит засуха, степь – рыжая, неприглядная, только на чапарро листья зеленые. Стебли этого кустика полны воды – запас от прошедших ливней. И запаса этого хватает чапарро на весь сухой период.
Случаются пожары в степи, всё сгорает, чернеет, а ствол и ветки чапарро только слегка обугливаются. Полное воды, деревце выживает, через несколько дней на ветках появляются ярко-зеленые почки и затем разворачиваются такие же ослепительно яркие листья. Зелёное – на черных от пожара ветках. Чапарра есть разных сортов. Деревце, что называется мерей, даёт круглый год фрукты – малосъедобные, терпкие, как дёрн, но полные воды. Один старик в штате Боливар мне сказал, что Бог создал эти фрукты, чтоб спасать людей и животных в степи, когда засуха. Его самого спасли эти фрукты, когда хозяин завёз его далеко – в самое глухое имение, как завозят состарившуюся, больше не нужную собаку. Подальше, чтоб не смогла вернуться и сдохла. Так и старику хозяин оставил немного продуктов, чтоб сторожил ветхий домик, пустые сараи. И когда продукты эти закончились, а вода в колодце высохла, старик пошел по степи в город Боливар, питался и утолял жажду фруктами мерея.
По степи струится много рек и ручьёв, и все текут в Ориноко. По берегам рек зеленые заросли и длинными рядами – пальмы, издали они выглядят как посаженные. Это веерные пальмы, называемые моричалами.
Субботин показал мне на деревья, которые обвиваются вокруг стволов других деревьев, стискивают и стволы пальм. Это мато рало – дерево-убийца, душащее в своих объятиях соседей-сородичей. Не раз я видел потом в лесах за Ориноко эти мато рало, захватившие в свои объятия и по два и по три дерева, будто гигантские удавы сплетенные в страшной схватке. Побеждает в итоге мато рало: в середине сплетения можно потом найти засохший ствол «задушенной» пальмы...