Вскоре Анатолий построил небольшой домик, обзавелся семьёй, то есть взял себе в жены местную женщину из индейского племени, стал поживать как и все аборигены Гран Саваны. Ему повезло: он получил место наблюдателя за уровнем воды в реке, имел небольшое государственное жалованье.
У индейцев Почепцов научился их языку. К тому ж, зная испанский и отчасти английский языки, которыми гиды-индейцы, сопровождающие туристов, владеют идеально, русский Почепцов тоже стал экскурсоводом, подрабатывая на жизнь, показывая прилетевшим сюда на маленьких самолетах или вертолетах богатым людям все достопримечательности дикого края.
И все же, все же! Основными, неафишируемыми занятиями Почепцова было – промывка золотоносного песка и поиск диамантов. Раз в полгода он появлялся в Каракасе, привозил завязанные в тряпичке (носовом платке) «камушки», за бесценок продавал ювелирам-евреям, искусно занимавшимся огранкой бриллиантов, имевшим от своей перекупки и ювелирного мастерства немалые деньги.
В Каракасе Почепцов бывал в домах знакомых соотечественников, рассказывал о жизни в джунглях среди диковинных цветов- орхидей, среди зверей, невиданных в обычном мире птиц, бабочек, насекомых, поражая воображение городских русских, которые с радостью откликались на его просьбу – сварить «хорошего наваристого борща», по нему столь тосковал он среди диковинных камней и водопадов...
Никто точно не скажет теперь, как погиб Анатолий Почепцов. Тело его, покусанное пираньями, нашли прибитым быстрой водой горной реки к берегу. Возможно, он возвращался на своей пироге ночью домой, но напоролся на камни-пороги, ведь сама по себе индейская лодка-курьяра перевернуться не может.
Индейцы похоронили Почепцова на островке, где он прожил несколько лет. И сам островок с той поры аборигены и туристы стали называть Анатоль. Потом приезжала из Канады сестра Почепцова, заказывала панихиду в русской церкви, посетила место погребения брата, поставила на могиле православный крест.
Еще одна русская судьба, печально закончившаяся вдали от родины, среди джунглей и молчаливых камней, что, как сказано уже, называются по-индейски – месэты...
Месэты стоят неподвижно от сотворения мира, крепкие – из гранита и базальта. Дождями миллионов лет унесено всё, что легче гранита и базальта.
Месэта Ауйан Тэпуй эрозией миллионов лет испещрена фантастическими фигурами, и куски гранита и базальта торчат, как клавиши рояля. На них и опустилась с небес авиэтка Джими Ангеля...
Да, плоскогорье Ауйан Тэпуй совсем не плоское.
И я увидел это место. Одни глыбы камня осели, другие приподнялись, а некоторые из-за эрозии минувших столетий приняли фантастические и причудливые формы. Если ещё добавить воображение и фантазию, то некоторые камни могут показаться фигурами невиданных предысторических животных и человеческих существ.
Я видел каменные арку, ворота, стоящие в воде и отражающиеся в ней. Они всегда – эти причудливые камни, клавиши и фигурки – стоят в воде. И в этой чистейшей воде, подобной которой нет нигде на земле, есть водоросли, которых тоже в иной природе не существует. Они сохранились здесь, в Гран Саване, с предысторических времен.
Обозревая диковинные виды, полные чудных красок, очертаний и форм, вспоминали лекции и беседы моего учителя по кадетскому корпусу, художника Хрисогонова, который и здесь, в Венесуэле, продолжал быть моим наставником. Приходя в его мастерскую, я слушал продолжение его уроков-бесед о магнетизме и самовнушении, о способах изготовления красок, о правилах камуфляжа в модерновых приемах изображения, о технике средневековых фресок... Дом Михаила Михайловича в Каракасе, как и тот дом в далекой Сербии, тоже полон набросков, рисунков, картин. Со стен смотрят на тебя цыганки в ярких нарядах, экзотичные турки среди песков древней Византии, а пышные букеты хризантем, сирени, царствующие на холстах, превратили мастерскую художника в чудесный сад. Михаилу Михайловичу много лет, но он уверен, что доживет до ста. И самым плодотворным в его жизни станет последнее, завершающее жизнь, десятилетие! А потом Господь призовет его, художника, в свою Мастерскую, где он найдет те краски, которые так настойчиво, не всегда успешно искал всю жизнь на земле, и тогда Бог отпустит ему и простит все прегрешения, совершенные за столетний земной срок...
Всё плоскогорье полно воды. Это, по сути, громадное озеро. Но и не озеро. Потому что – не сплошная вода. Озеро это нельзя назвать и болотом: нет грязи, ила, топкой массы, как бывает на болоте.