Я рано потерял отца, а мать моя хоть и любила меня, но всё же была простой женщиной, далёкой от тонкостей магической науки, пыталась лечить меня у знахарок. Всё это только вредило мне и укрепляло уверенность в собственной ненормальности и ущербности. Что могло ждать меня в будущем? Родись я в краю не столь отдалённом от Полиса – этого средоточия умнейших людей, образования, учёности! – возможно, судьба моя складывалась бы куда радужнее. Но увы, мне было уготовано лишь страдание среди тёмных людей, не понимавших и не принимавших меня. Дети, напуганные родителями, не хотели дружить со мной, и даже среди сверстников я был изгоем, каждый мой шаг сопровождался насмешками и улюлюканьем… »
Лас пробежал глазами три страницы дневника личного придворного эмпата последнего императора с подробнейшим описанием страданий кира Дитоса. Перелистнул:
«…и не было ни единой души в мире способной…»
Всё ясно. Дальше.
«Моё предельное одиночество усугублялось непониманием…»
Жизнь у эмпата в глухой деревеньке действительно не была беззаботной и радостной. Дальше.
«Но вот однажды удача улыбнулась мне, и представился шанс покинуть это безрадостное место на самом дальнем краю Ойлены. Как я был счастлив! И как глуп, что не смог предвидеть тех несчастий, которые ожидали бедного мальчишку в этом непростом путешествии…»
Лас перечитал первое предложение. Дальний край империи – это действительно… далеко. Судя по объёму книги, всё оставшееся время многострадальный кир Дитос посвятит описанию своего путешествия до Полиса.
Лас зевнул и отложил книгу.
– Разомнёмся? – с готовностью предложил Нор, давно изнывающий от скуки.
***
Ни в какой медблок Энни не пошла. Поела без аппетита и улизнула пораньше, чтобы никто не видел, как она прячется в неосвещённом углу одного из стадионов за общежитиями. Конец дня – самое сложное время. Одни только приёмы пищи среди такого количества людей чего стоят! Завтрак и обед ещё терпимо, но к вечеру её силы заканчиваются. Наверное, стоит придумать что-то и уносить еду с собой.
После разбора полётов с Роулом ей вообще не хотелось никуда идти.
Немного тишины – вот и всё, что на самом деле необходимо. Возможно, через какое-то время она привыкнет и станет легче?
В выданном ей расписании была приписка о том, что ей назначен куратор-эмпат, занятия с которым начнутся только через две недели. Ждать целую вечность! Совладать со своим даром – самая заветная мечта. Хорошо бы уметь просто выключать его и смотреть на людей вокруг глазами, а не сердцем.
А лекарь… да мало ли что он решит! Ещё отстранит от занятий, тогда пропало обучение! Небольшая слабость – ерунда. Не в первый раз.
Но хуже всего будет, если её заставят перевестись. Становиться врачевателем – не её путь. Даже представить страшно – всю жизнь слушать больных страдающих людей. Лучше уж к тварям.
«А вдруг с ними легче, чем с людьми?» – промелькнула глупая мысль.
Как будто ей жить среди них! Энни слышала, у тварей тоже есть что-то вроде ментальных способностей, которыми они пользуются, чтобы защищаться и атаковать. Вот бы и ей также… Звучит, как настоящая сила.
В общежитие всё же пришлось возвращаться. Стемнело, Энни замёрзла, да и подготовку к завтрашним лекциям никто не отменял.
Она почти добралась до выхода, когда ощутила присутствие знакомых людей.
– Огоньку бы добавить, – попросил Нор.
Лас щёлкнул пальцами, зажигая все фонари на стадионе. Энни успела шмыгнуть в густую тень и выскользнуть за ворота незамеченной.
– Защищайся! – рассмеялся Нор. Энни обернулась, чтобы увидеть, как Лас уворачивается от захвата друга, перекатывается по песку и пружинисто подпрыгивает на ноги.
Обоим было весело – не в первый раз дерутся.
«Мальчишки», – поморщилась Энни и направилась к общежитию.
В гостиной уже никого не было – теперь и она могла заняться уроками. Энни почувствовала присутствие Роула в его комнате – уставший, подавленный, но занятия помогли ей не концентрироваться на эмоциях командира.
Она проверяла себя по вопросам для повторения, выданным мастером Параксом. Кое-что нужно было уточнять в учебнике. Академический стиль давался непросто, параграфы приходилось перечитывать по два-три раза, кое-что она выписывала, дополняя лекцию.
Энни настолько увлеклась, что возвращение Джины почувствовала, когда хлопнула дверь. Вздрогнула, выронила перо – жирная капля чернил залила последнюю заметку в тетради.
Сердце бешено колотилось – застать её врасплох удавалось нечасто.
Не сказав ни слова, Джина протопала в комнату.
Энни подняла на неё глаза – растрёпанная и раскрасневшаяся, словно от бега, эшида очень сердилась. И боялась.
Понимая, что занятия на сегодня закончены, Энни сложила сумку на завтра. Выглянула в окно, отсюда как раз был хорошо виден стадион, на котором тренировались мальчишки. Хотя какой там тренировались, так, баловались. Вспомнив случайно увиденную сцену, Энни скривилась – как дети! Ладно Лас, но Нору восемнадцать, а ведёт себя как тринадцатилетний. Между ним и Энни пропасть в четыре года – в её деревне в таком возрасте уже семьи заводили, или хотя бы невесту подыскивали, хозяйничали вовсю…
На стадионе прибавилось народу. Видимо, ребята и девчонки подтянулись из других групп, заметив, что стадион освещён. Всего там было человек двадцать, и они гоняли мяч, поделившись на две команды.
С улицы донёсся магически усиленный звук свистка, предупреждающий о скором начале комендантского часа. Время близилось к десяти.
Ребята на стадионе прекратили игру. Они медленно разбредались по общежитиям, продолжая что-то весело обсуждать, и Энни больно кольнуло чувство собственного одиночества.
Отправляясь спать, она мечтала снова увидеть этот удивительный сон. Что же стало с тем существом?