В гостиной уже никого не было – теперь и она могла заняться уроками. Энни почувствовала присутствие Роула в его комнате – уставший, подавленный, но занятия помогли ей не концентрироваться на эмоциях командира.
Она проверяла себя по вопросам для повторения, выданным мастером Параксом. Кое-что нужно было уточнять в учебнике. Академический стиль давался непросто, параграфы приходилось перечитывать по два-три раза, кое-что она выписывала, дополняя лекцию.
Энни настолько увлеклась, что возвращение Джины почувствовала, когда хлопнула дверь. Вздрогнула, выронила перо – жирная капля чернил залила последнюю заметку в тетради.
Сердце бешено колотилось – застать её врасплох удавалось нечасто.
Не сказав ни слова, Джина протопала в комнату.
Энни подняла на неё глаза – растрёпанная и раскрасневшаяся, словно от бега, эшида очень сердилась. И боялась.
Понимая, что занятия на сегодня закончены, Энни сложила сумку на завтра. Выглянула в окно, отсюда как раз был хорошо виден стадион, на котором тренировались мальчишки. Хотя какой там тренировались, так, баловались. Вспомнив случайно увиденную сцену, Энни скривилась – как дети! Ладно Лас, но Нору восемнадцать, а ведёт себя как тринадцатилетний. Между ним и Энни пропасть в четыре года – в её деревне в таком возрасте уже семьи заводили, или хотя бы невесту подыскивали, хозяйничали вовсю…
На стадионе прибавилось народу. Видимо, ребята и девчонки подтянулись из других групп, заметив, что стадион освещён. Всего там было человек двадцать, и они гоняли мяч, поделившись на две команды.
С улицы донёсся магически усиленный звук свистка, предупреждающий о скором начале комендантского часа. Время близилось к десяти.
Ребята на стадионе прекратили игру. Они медленно разбредались по общежитиям, продолжая что-то весело обсуждать, и Энни больно кольнуло чувство собственного одиночества.
Отправляясь спать, она мечтала снова увидеть этот удивительный сон. Что же стало с тем существом?
Глава 9 Прошлое и настоящее
Энни не видела лица того, чьими глазами наблюдала новый сон-воспоминание, но точно знала – это мальчишка.
Он не так давно вернулся домой, лично отнёс обмякший мешок к вольеру и отправился отдыхать. День выдался тяжёлым: пришлось немало проехать в седле, и в ушах ещё звенело от нескольких переходов порталами.
И после короткого отдыха отправился проведать свой трофей. Для этого пришлось изрядно пройтись: мастер Сотер обустроил свою вотчину в стороне от хозяйского дома. Кентавры любили тишину и уединение, и дикий парк, больше похожий на лес, был идеальной преградой, отделяющей их от жилой части особняка.
Собаки в своих вольерах радостно махали хвостами, завидев знакомую фигуру, но запах незнакомого существа по соседству не давал им окончательно потерять контроль и с визгом броситься на сетку, как обычно они это делали. Животные нервно принюхивались, глухо рычали.
Лисёнок забился в дальний угол, сверкая оттуда жёлтыми глазами.
Он налил ему воды в миску и вышел из вольера, щёлкнул задвижкой. Послышались голоса, и по их тону было понятно, что кентавры ссорятся. Мастер Сотер недоволен, а значит, и его самого не похвалит. Слушать наставления не хотелось, и он скользнул за сарай, чтобы незамеченным уйти по дорожке. Даже сделал несколько шагов, как вдруг передумал и решил остаться и послушать. Интересно же!
– Ксанф, магики не приручаются, – терпеливо объяснял Сотер своим мягким глубоким голосом. Судя по тону, к этому моменту фраза прозвучала уже не единожды. – Они абсолютно дикие.
– Я не прошу тебя приручать его, – возражал Ксанф, искренне не понимая суть проблемы, – пусть тварь сидит в клетке. У мальчика первая охота, это важно! А надоест, продадим на арену.
– Меня не волнует самолюбие кира. Магики не живут в неволе, а на арене они живут ещё меньше! – братья уже стояли напротив вольера с их сегодняшней добычей. – И зачем он Агенору? Не замечал у мальчишки любви к животным. Особенно живым.
Мальчишка, ха! Сегодня он доказал, что уже взрослый. Сам загнал и убил лисицу!
– Это оборотень, должен быть забавным, – равнодушно пожал плечами Ксанф.
Он не удержался и на секундочку выглянул из своего укрытия. Мог поклясться, что Сотер поражён, потому и молчит – но полюбоваться на изумлённое лицо кентавра не смог, оба брата стояли к нему спинами. Только и видно, что гнедой круп Ксанфа, да серый Сотера. Рассерженный кентавр переминался с ноги на ногу, сердито дёргая хвостом.