- Угадала, - серьезно ответил тот. - Чувствую, что должник твой, но...
Дарья зажала рот гостя ладошкой:
- Хочешь, подскажу?
- Ага, - обрадовался Виктор.
- Пожалуйста, заткнись до утра. Я спать хочу - ужас! Четверо суток в дороге.
Не дожидаясь ответа, она повернулась на другой бок и почти мгновенно заснула.
А Рогов снова остался наедине со своей тревогой.
Тяжелые, бередящие душу воспоминания, казалось, рождались не в его измученном сознании - они втекали в комнату сквозь окно, проползали под дверью, сочились из толстых щелей паркета.
- Огненный Лис, - обреченно шепнул Виктор во тьму. - Опять ты... За что? Почему? Зачем ты меня преследуешь?
Накатило: выстрелы, следствие, суд...
Вернее - не суд, а заседание военного трибунала далекого Белогорского гарнизона.
... Это было жалкое и убогое, ни на что не похожее сборище, неуклюже пытавшееся соблюсти видимость общепринятых процессуальных норм.
На скамье подсудимых Виктор не сидел.
Он находился в зале - прямо перед председательствующим, в окружении нескольких свидетелей, военного дознавателя и старших офицеров своей войсковой части.
Слева, как и положено, затаился в бумагах обвинитель - зам гарнизонного прокурора.
Справа - адвокат с пикантной фамилией Буравчик. Из всех проживавших в Белогорске коллег по ремеслу он единственный мог по праву называться настоящим мужчиной: потому что остальные трое были по-просту женщинами.
Очевидно, именно это условие обеспечивало Буравчику неимоверный успех и популярность среди нуждающихся в защите - откровенно говоря, других достоинств у него не наблюдалось.
Адвокат Буравчик работал не за страх и не за совесть. Он работал за деньги... У его нынешнего подзащитного Виктора Рогова денег не было, поэтому предугадать исход дела не составляло труда.
- Прошу всех встать!
Виктор не пошевелился.
И дело вовсе оказалось не в неуважении к суду, нет. Просто ежедневное, многочасовое и по сути бессмысленное разбирательство вымотало его настолько, что у Рогова не осталось уже ни моральных, ни физических сил.
- Подсудимый, встаньте!
Вчера заместитель прокурора запросил для него шесть лет лишения свободы. Защитник промямлил что-то невразумительное... Но это было вчера.
А сегодня?
Сегодня уже звучали казенные, равнодушные слова приговора:
- ...К пяти годам... в колонии усиленного режима... может быть обжалован...
Первым желанием, появившимся тогда у Виктора, было: просто подняться и уйти.
Его ведь, по существу, никто не держал - конвоя в зале не было, не удосужились вызвать заранее. Поэтому пришлось ещё минут сорок в одиночестве, сидя на лавочке во дворе, дожидаться наряда и спецмашины.
Наконец, теперь уже осужденного Рогова отвезли в местное отделение милиции, в КПЗ.
Следственный изолятор находился в четырехстах километрах, в славном городе Благовещенске - столице Приамурской Ратании.
Ратания... Так когда-то, давным-давно прозвали эту область переселенцы: строители БАМа, геологи, лесорубы, золотодобытчики.
Наверное, в честь средних размеров рыбки ратан, исконной обитательницы здешних озер и речек. Удивительная, надо сказать, тварь! Огромная голова с широченной пастью - а дальше сразу хвост. И живучестью обладала феноменальной. Зимой, в холода сорокоградусные вмерзала в лед, но летом вновь оживала.
И если уж заглотит крючок - то навсегда...
- За что тебя, парень? - С нескрываемым сочувствием спросил милицейский старшина, глядя на Рогова. К сопроводительным документам, лежащим на столе, он даже не притронулся.
Виктор назвал статью и срок.
- Авторитетно, - констатировал старшина, и тут же заспорил с подошедшим сержантом, "прокатит" ли названная статья под обещанную Горбачевым амнистию.
Получалось, что нет.
Старшина опять обернулся к Рогову:
- Ты бы это... Из карманов все выложи. И регалии свои сними, не положено в камеру.
- Да и не к чему, - поддержал его напарник.
- Как это снять? - Не понял Виктор.
- Ну, погоны, петлицы... Рви!
Рогов как пришел на суд прямо со службы, так и не переоделся: рубашка, галстук, китель.
- Жалко форму-то. В ателье перед выпуском на заказ шили.
- Она уж тебе вряд ли опять понадобится, - успокоил сержант. - И вообще... Переодеться бы ему во что-нибудь попроще, верно, Петрович? Не на парад ведь, к зэкам идет.
- Да, пожалуй. Родственники знают?
- Нет, - покачал головой Виктор. - Далеко они. В Ленинграде.
Милиционеры разом присвистнули.
Наступила неловкая пауза, потом старшина сдвинул на затылок фуражку и почесал лоб:
- Деньги твои возьму. Тут у тебя немного, но...
- Да, конечно! Возьмите! - Скороговоркой произнес Рогов. - Мне они уже ни к чему, а вам пригодятся.
- Но, но! - Встрепенулся милиционер. - Смотри мне...
- А что?
- Я робу тебе какую-нибудь куплю. Пожрать, покурить... Завтра получишь.
- Спасибо, - сглотнул слюну Виктор.
- Куда же его теперь-то, Петрович? - Сержант взял в руки "сопроводиловку". - В таком прикиде к жуликам не пихнешь...
- Сажай в седьмую, к полковнику.
Сержант кивнул и легонько подтолкнул Рогова в направлении больших, окованных металлом дверей, уводящих куда-то внутрь этой маленькой местной тюрьмы:
- Пошли.
Обреченно щелкнули электрические замки, заскрипели петли...
Тесная, вонючая камера. Всего освещения - тусклая лампочка над входом. Ни единого, пусть даже наглухо задраенного окошка, лишь мертвый, сводящий с ума искусственный свет не гаснет ни днем, ни ночью.
Шершавые стены. Почти все пространство пола занимает деревянный, местами уже подгнивший настил - нары. Тут же в углу металлическая раковина умывальника и "параша".
- Сколь надо мало человеку места, чтобы жить... - нараспев, словно монолог из Шекспира продекламировал расположившийся на нарах мужчина лет пятидесяти. По всему чувствовалось, что сидеть в одиночестве ему поднадоело. - Прошу! Все же, это самая лучшая камера из здешних.
- А сколько всего? - безразлично спросил Рогов.
- Восемь... Здравствуйте, молодой человек!
- Добрый вечер, - спохватился вновь прибывший.
Мужчина усмехнулся и достал откуда-то из сапога наручные часы:
- Действительно - вечер... - подтвердил он. - Проходи, не стесняйся!
Виктор снял форменные ботинки и тоже залез на нары.
В камере было настолько сыро и душно, что буквально через пару минут он по совету старожила скинул с себя и все остальное, оказавшись только в трусах и майке.
- Ну-с, давайте знакомиться. Или как?
- Конечно, - кивнул новичок.
- Валерий Николаевич Болотов. И попрошу при произнесении моей фамилии делать ударение правильно - на первом слоге.
- Договорились! - От чепорности сокамерника Рогов даже немного повеселел, и представился в свою очередь.
- Виктор, судя по обмундированию вы ведь - офицер? - блеснул смекалкой Болотов.
- Да. Лейтенант... Командир отдельного ремонтного взвода.
- Ну, что же, отлично. Нашего полку прибыло.
- Как, и вы тоже?
- Разумеется. Военный врач, полковник медицинской службы. Между прочим, начальник Белгородского госпиталя!
- Вот это да! - Изумился Рогов. - Дела-а... А извините, товарищ полковник, вас-то за что?
- О-о! - Поднял вверх палец Болотов. - Это такой сюжет... Прямо, детективный роман. А если проще - обвинили в получении взятки. Кстати... Оставьте, ради Бога, всякие официальные обращения. Мы здесь, милейший, вроде как в подполье находимся, ясно? Зовите меня просто, по имени-отчеству.
- Понятно, - кивнул Рогов. - Простите... Простите, а вы действительно взятки брали?
- Ну, вы наглец, милейший! - Рассмеялся Валерий Николаевич. - Такие вопросы задавать не принято.
- Извините.
- Ерунда... Ну скажите, кто в наши дни не берет? А?
Рогов смущенно пожал плечами и полковник посмотрел на него с нескрываемой завистью:
- Да, понимаю... Вы ещё так молоды, откуда вам знать!
Помолчали. Потом Болотов вздохнул:
- Мне прокурор, паскуда, восемь лет с конфискацией запросил. Имущество все описали... Жена в чем была, в том и ушла жить к соседям.