- Эй, ты Рогов? Или нет?
Виктор с удивлением понял, что хорошо знает говорящего - и все-таки обернулся:
- Коваленко?
- Ну точно, Рогов! - Перевел дыхание запыхавшийся прапорщик. - А то я кричу, кричу...
- Откуда ты здесь? Какими судьбами?
С последней их встречи прошло немало лет. За это время контролер учреждения УВ 14/5 несколько потучнел, обзавелся сединой и морщинами, но не узнать его было трудно.
- Вот, приезжал на Питер поглазеть, да прикупить гостинцев домашним, Прапорщик качнул пару раз из стороны в сторону обшарпанным фибровым чемоданом, верной приметой провинциала:
- Ты-то как? Женился, нет? Работаешь?
- Я? Работаю. Живу, в общем. Пока не женился, но думаю... думаю!
- Ясно-ясно, - подмигнул Коваленко. - Скромничаешь? Небось, давно уже в бизнесмены выбился?
- Да что ты, - отмахнулся Рогов. - Какое там... Расскажи лучше, что там у вас-то новенького?
- Соскучился?
- Если честно, то иногда... - без улыбки ответил Виктор. - Понимаешь, там по крайней мере все ясно было.
- А ты давай опять к нам? Отрядником? - Коваленко почти не шутил. Насколько помню, звания офицерского тебя не лишили?
- Не лишили, - усмехнулся давней промашке правосудия Рогов. Зачислили в запас...
- Ну, так в чем дело? Валяй! Новый "хозяин" примет.
- Новый?
- Много воды утекло, Виктор. Много... - Прапорщик перехватил поудобнее чемодан:
- Даже не знаю, с чего начать. "Хозяин" теперь, конечно, другой - из управления прислали. Провинившегося.
- А где же... небось, на повышение пошел?
- Да уж, возвысился! Дальше некуда.
- Неужто в Благовещенск?
- Бери выше, - Коваленко уткнул прокуренный палец в небо:
- Прошлой зимой замерз вместе с Быченко. Помнишь ведь капитана Быченко? На охоту они под Сковородино ездили... Любка про то как узнала враз сединой покрылась! Вот так... Одним дуновением Господь распорядился: ни того ей, ни другого.
- Жаль бабу, - посочувствовал Рогов.
- А чего жалеть? - Прапорщик ожал плечами. - У неё сейчас Корзюк прижился. Свою клячу бросил - и к ней, под крылышко. Любка-то помоложе будет, да позажиточнее.
- А не знаешь, как там Васька?
- Какой Васька? - Наморщил лоб Коваленко.
- Ну, с которым меня в подвале откопали. Росляков!
- Ах, этот! Шибздик неугомонный... Так его на поселение выпустили, лес пилить. Вместе с ещё одним, который Шипов.
- Дядя? Ну, и что они?
- Росляков, вроде, пилит. А Шипов... Шипов, так тот драпанул, до сих пор ищут.
- Вот ведь молодец! - Не удержался Виктор.
- Ничего и не молодец, - рассудительно возразил Коваленко. - Дурак! Ему сидеть оставалось всего-ничего. А так рано или поздно все равно отыщут и треху лишнюю за побег припаяют.
- Тоже верно, - вынужден был согласиться Рогов. - А ты куда сейчас? Может, заскочим куда-нибудь? Бахнем по соточке за встречу?
- Да я бы с удовольствием, - смутился прапорщик. - Ты не думай... Но, понимаешь, спешу уже - на вокзал. Поезд у меня, домашние заждались.
- Ну, что же. Тогда - счастливо! Бог даст, свидимся.
Тот, кто "отбывал" и страж его крепко, по-дружески обменялись рукопожатиями. И не оглядываясь разошлись каждый своей дорогой, сразу потерявшись в многоликой толпе горожан и приезжих.
"Эх, жаль, про Болотова не узнал. И про Булыжника," - подумал Виктор, залезая в переполненный трамвай под номером двадцать пять. Мелькнула мысль: выскочить, догнать, спросить... Недалеко ведь ушел, и главное - ясно куда, к вокзалу.
Впрочем, Рогов вряд ли отыскал бы старого знакомца.
Потому, что прапорщик направился в совершенно противоположную сторону: поезд его, "Красная стрела", уходил на Москву только завтра.
А сегодня... Сегодня у Коваленко были ещё кое-какие дела в славном городе на Неве.
Во-первых, по назначению требовалось передать фибровый чемодан.
Во-вторых, нужно повидать начальство, доложиться и получить деньги за проделанную работу.
Ну, а потом уже личное: вещевые рынки, магазинчики, ресторан... Да и просто хотелось побородить по Питеру, полюбоваться!
Коваленко очень любил приезжать сюда, любовь эта была искренней и почти бескорыстной. Все вокруг - и Зимний дворец, и Русский музей, и тенистые аллеи Павловска, и сказочную геометрию Петергофа - он с тайной робостью провинциала считал созданным для него одного. Именно он, прапорщик из захолустья, был уверен, что как никто другой понимает и чувствовует замыслы зодчих, художественные изыски, стиль и промышленный размах этого неповторимого города.
Москва ему нравилась куда меньше. Слишком уж велика, шумна, громоздка. Все - слишком! Разумеется, если сначала пожить здесь, в северной столице... За последние годы Коваленко все чаще задумывался о переселении в Питер. А что? Почему бы и нет?
Работает он честно, как говорилось в мультике "отличается умом и сообразительностью". Глядишь, найдется теплое местечко! Надо только поделикатнее, не спешить. Доказать сначала свою полезность здесь и потом испросить ненавязчиво разрешения. Надо бы...
Коваленко подмигнул сам себе, клацнул языком и через Банковский мостик перебежал на противоположный берег канала Грибоедова.
Здесь он сбавил шаг и степенно миновал ажурные кованые ворота ставшего недавно университетом Фмнансово-экономического института. Поднялся по мраморному крыльцу, кивнул, как старой знакомой, бабушке на входе и через пару минут был уже на четвертом этаже.
Мужской туалет... В соседней кабинке кто-то невидимый кряхтя справлял нужду. Закончив, пошуршал бумагой, застегнулся, и прежде чем слить воду поставил на пол, под перегородку, точно такой же, как у Коваленко обшарпанный чемодан. Прапорщик привычно поменял его на свой и дав незнакомцу время уйти тоже занялся приведением себя в порядок.
Половина дела сделана, можно сматываться вниз.
Бессменная институтская вахтерша улыбнулась ему на прощание, как старому знакомому: вот ведь какой мужчина положительный, скрупулезный. Раз в полгода приезжает, всегда в одно и то же время... Заочник, наверное, с производства.
Или, может, лекторат контролирует.
На набережной, у тротуара, уже поджидало прапорщика такси. Водители менялись, но машина всегда была одна и та же: в первый раз, в пятый... Ничего против Коваленко не имел: конспирация!
Такси оторвалось от поребрика и по асфальту зашуршали шины. Проплыл слева Казанский собор, стайка туристов метнулась из-под капота при выезде на Невский, потом замелькали окна, пестрые вывески магазинов, рекламные щиты, троллейбусы, автомобили...
Коваленко везли к начальству. Он представил, как отчитается, получит новую порцию указаний и много денег - а потом вынужден будет, как всегда, возвращаться из всей этой красоты и строгого великолепия в забытую людьми и Богом глухую свою Тахтамыгду.
Кошмар. Не хочется даже думать об этом!
Водитель припарковал такси у гостиницы.
Швейцар, расшитый золотом, будто он и не швейцар вовсе, а гоф-маршал, учтиво распахнул дверь, вытянулся - но разглядев костюмчик и багаж прибывшего, сделал лицо попроще. И оказался прав: чаевых не предвиделось. Каваленко давно решил, что всем раздавать - никаких денег не напасешься...
Выйдя их лифта, он оказался посреди бесконечного коридора.
Мимо прошмыгнула смазливая горничная с подносом в руках.
"А размалевана-то как... шлюха!" - Осуждающе покачал головой прапорщик, но внизу живота его что-то отозвалось.
- Вам в какой номер? К кому? - Невесть откуда появился высокий скуластый охранник.
- Мне бы... это самое...
- Пропусти! Это ко мне.
В конце коридора, среди широких, мясистых листьев декоративного фикуса возникла хитрая, прищуренная физиономия.
Годы нещадно берут свое, но и Виктор Рогов сейчас без труда узнал бы этого человека: это был отставной полковник медицинской службы, авторитетный зэк со стажем Болотов.
Очень дорогой костюм скрадывал все недостатки его обрюзгшей фигуры, а мягкие туфли были из тех, что не набивают мозолей и даже не скрипнут, как их не изламывай старческая нога. Словом, респектабельная ухоженность "папы" Болотова сразу бросалась в глаза.
Коваленко поприветствовал начальство взмахом руки и, получив приглашение, шагнул в номер. Рассевшись в кресле, мягком и облегающем тело, словно руки искусной любовницы, он мельком глянул на инкрустированный столик.