Местами виднелись какие-то разрыхления почвы - нечто вроде нор.
Кроты, - со знанием дела объяснил Данила. - Всю тропу перерыли, мать их! Того и гляди, ноги сломаешь.
Уже близко. Метров сто пятьдесят - и все.
Действительно, через пару сотен метров лес расступился, и вся компания, пыхтя и отплевываясь вязкой слюной, очутилась на широкой поляне. Травы здесь было - по пояс, то тут, то там вольготно жужжали крупные, мохнатые шмели.
Смотрите в оба! - Предупредил Муля паич. - И не вперед, а под ноги. На этой поляне раньше армейская полоса препятствий была. Можно запросто в какой-нибудь ров или в канаву сыграть.
Ай-у, ешь твою мать!
Кто? - Обернулся Виктор.
Данила. Кто же еще? - Палец показал в глубь травяных зарослей.
Через мгновение откуда-то снизу появилась ошарашенная физиономия:
Яма, - виновато объяснил Данила.
На противоположном краю поляны, за рядком березок, показались развалины какого-то барака.
Первая казарма. Она не сохранилась совсем... А вторая казарма - вполне ещё ничего.
Можно жить.
Где это?
Метров пятьдесят вниз. Там ещё капонир и столовая.
Что? - Возмутился палец. - Теперь ещё вниз идти? Да я сдохну лучше! Эти чертовы канистры мне руки до пяток вытянули. Сорок литров, мать его...
Ну, потерпи, ты же мужик, - пристыдил приятеля Виктор, у которого, правда, кроме тесака, ничего в руках не было. - Недалеко уже. Правда, Муля?
В нижнюю казарму ввалились все разом. Сбросили вещи на местами прогнивший дощатый пол, устало привалились спинами к перегородкам. Палец открыл канистру и начал жадно глотать из неё теплую, отдающую полиэтиленом воду.
Да, хозяина что-то не видать, - опять вспомнил Данила. - На берегу не встретил, и в хате не встречает.
Может, рыбу ловит. Или ещё чего...
Он нас не ждал, - подал голос Виктор. - Мы ведь без предупреждения.
Объявится. Куда ему отсюда?
Стемнело. Ветер усилился, разгоняя туман, злобно гудел в прохудившеся кровле, заглядывал в оконные проемы песчаной круговертью и, казалось, норовил подхватить здание, чтобы вышвырнуть его с острова вместе с непрошеными гостями.
Располагаемся на ночлег, - распорядился Виктор и вытащил мощный электрический фонарь. Тугой луч света ударился в стену, пополз по ней, брызнул искрами разбросанных по полу стеклянных осколков.
Там, в конце, вроде комната какая-то. И дверь, кажется, цела.
Я погляжу, - вызвался Папич. - Может, туда и переберемся. Ночью холодно будет.
Как там лодка наша? Не унесло бы...
- Не переживай, - успокоил приятеля Палец. - На берег мы её вытащили, брезентом накрыли.
Я лодку цепью прикрутил. Не унесет, - добавил Виктор и в сердцах хлопнул себя по колену ладонью:
Ну, бомжара! И где можно в такую сраную погоду валандаться? Ждем его, ждем...
Я все никак в толк не возьму, - Данила распаковал сумку с продуктами, расстелил на полу клеенку. - Что оно так воняет? Весь вечер принюхиваюсь. Как будто целый полк здесь месяц жил и под себя гадил.
Вообще-то, здание заброшено давным-давно. Никто не убирает.
А бомжик? Он же здесь живет. Неужели совсем оскотинился? Или, может, сам живет в другом месте, а сюда только гадить ходит?
Ну, тогда завтра он точно заявится, - ухмыльнулся Данила. - По нужде.
Не заявится.
Все обернулись. Из темноты вышел Муля Папич, присел рядом, отломил кусок хлеба и начал сосредоточенно, задумчиво жевать.
В чем дело? - Понизив голос, Виктор настороженно огляделся по сторонам.
Издох, - коротко ответил Муля.
Виктор и его спутники, один за другим, поднялись и направились к двери, из-за которой только что появился Папич.
То, что раньше считалось хозяином здешних мест, представляло собой теперь нечто разбухшее, неопределенной формы и цвета. Останки бомжа занимали металлическую солдатскую койку, пружины которой врезались в мертвую плоть, черные губы сомкнулись, а веки распухли. Нестерпимая трупная вонь беспощадно ударила в ноздри собравшимся - Виктор ощутил рвотные позывы и, отвернувшись, обронил фонарь. Неловко подхватив фонарь с пола, он буквально вывалился за дверь:
Муля! Это он?
Наверное, - отрешенно ответил Папич. - Больше, вроде, некому.
С месячишко здесь валяется, - Палец пытался справиться с собой, но в конце концов все-таки не выдержал и, перегнувшись почти пополам, выблевал в угол остатки завтрака.
Не больше четырех дней, - возразил приятелю Данила. - Жара, потому и тело такое...
Откуда знаешь? Ты чего, доктор?
Знакомая ситуация. У меня дядька двоюродный так же помер, Царствие и тому, и другому небесное.
Что делать будем?
Ментам надо бы сообщить.
Ага, конечно... а зачем? Попруться они сюда из-за какого-то бомжа, как же!
Да и остров засветим.
Интересно, родственники у него были? - Неизвестно кого спросил Виктор.
Вряд ли, - рассудил Палец. - Стал бы человек при живой родне...
Вновь воцарилось молчание. Каждый задумался о своем.
Значит, так, - подвел черту Виктор. - Ситуация неприятная, но ничего не поделаешь.
Завтра придется его похоронить.
Правильно, - согласился Муля. - Человек без могилы - разве это человек?
А ночевать-то где будем? - Поинтересовался практичный Палец.
Ну, не здесь же. Спустимся вниз, набьемся в лодку, брезент натянем...
Дельно! - Палец даже не стал обсуждать идею Виктора - просто встал, подхватил в обе руки канистры и пошел на улицу.
Для могилы как раз та яма подойдет, в которую я свалился, - внес свою лепту в общее обсуждение Данила.
...Ночлег в тесной, ребристой лодке оказался настоящим мучением. Одно дело - нестись вчетвером по волнам на моторном "Прогрессе", и совсем другое - в таком же составе в нем спать. Приятели скрючились, как могли, под брезентом: ни тебе пошевельнуться лишний раз, ни вздохнуть привольно. К тому же, ближе к полуночи припустил мелкий дождик.
Словом, как только первые лучи солнца выстрелили из-за горизонта в глубокое предрассветное небо, все четверо, как по команде, полезли наружу из тесного дюралевого чрева. Заохали, застонали... Палец прикурил первым делом свою вонючую "приму", громко заматерился и сплюнул с досады в песок:
Нашел, пес, время - коньки отбрасывать! Лето кругом, погоды чудные стоят, а жизнь, можно сказать, так и прет...
Он украдкой взглянул на товарищей и поправил в штанах напрягшийся по случаю раннего утра детородный орган.
Кто прет? - Не понял виктор.
Жизнь, - смутился Палец. - А бомж этот, видишь ли, помер.
А, - кивнул Виктор. - Понятно. Завтракаем - и на базу!
Поднявшись обратно, они первым делом обследовали поляну с остатками полосы препятствий. Кое-где советская армия ещё напоминала о себе то сваренным из проржавевших труб "лабиринтом", то "забором" из гнилых досок...
Ага, вот и яма, - Данила остановился на самом краю утонувшей в бурьяне траншеи.
Следом подошел Муля Папич, глянул вниз:
А ведь её подкапывал кто-то. Дерном укреплял. И совсем недавно. Подметил он.
Неужели, бомжик покойный к войне готовился?
Интересно, что там? - Кивнул палец вдоль траншеи.
Да все, как обычно, - ответил Виктор и зачем-то извлек из давнего своего, офицерского прошлого никому здесь не нужные сведения:
Длина четырнадцать метров, с торца - "перекрытый ход сообщения" и через восемь метров по нему - "колодец". Глубина полтора метра, площадь сечения - метр на метр. Я, в свое время, таких траншей изрыл тьму-тьмущую.
Может, глянем? - Предложил Палец. - Для прикола.
Гляди, - пожал плечами Виктор.
Не хрен там глядеть! - Возмутился Данила. - Притащим бомжа, и закопаем. Он сюда, кстати, вместе с кроватью поместится. Отшкрябывать не надо.
Успеется, - Палец уже спрыгнул в траншею.