— Двустронняя пневмония… Записал? Теперь срочно откачивай гной из легких, не то задохнется.
«Это он о ком? Обо мне?» — Успел удивиться Рогов, и сразу заснул, отвернувшись к стене.
Глава 2
— Витя! Что с тобой, милый? Очнись… Очнись, прошу тебя!
Рогов открыл глаза — будто и не спал вовсе.
Чужой потолок, незнакомые шторы, край одной из них закинут на подоконник. Старомодная двуспальная кровать, каких больше не выпускают, а жаль…
Хорошая вещь. Удобная. Но все же не своя, чужая, и от этого как-то неуютно, как-то не по себе.
— Что с тобой, Витя? — Совсем рядом, подперев голову ладошкой, лежала на боку полуобнаженная Даша, и взгляд у неё был испуганный.
— Со мной? — Виктор настороженно огляделся и не слишком внятно пробурчал:
— Надеюсь, я хоть в постель не обмочился?
— Нет, — хихикнула сразу повеселевшая хозяйка. — Но ты так жутко кричал во сне, так метался…
— Странно. Ничего такого вроде раньше за мной не замечалось. Хотя, если честно, просто замечать было некому… А что я кричал, не помнишь?
— Ругался. Как последний гопник! Какого-то Болотова вспоминал, а ещё требовал, чтобы Васька не кусался…
— Вот ведь чушь, — Рогов присел на край кровати и неуклюже начал натягивать трусы.
— А ещё ты обещания не сдержал. И приставал!
— И что? Было, да? — Сконфузился Виктор. — Ты извини, я не нарочно. Я бы не… м-м-да.
— Да ладно, чего уж оправдываться! — Хмыкнула Даша, встала и, накинув на плечи цветастый халатик, подошла к зеркалу:
— Если бы сама не захотела — ничего бы не было. Думаешь, я такое бревно бесчувственное, что меня можно так… во сне?
— Нет-нет! Почему же? Ты очень чувственная!
— Прекрати, — оборвала его девушка. — Несешь пошлятину какую-то.
Виктор как-то сразу весь обмяк и поплелся в ванную. Плеснул в лицо холодной водой, пофыркал и наскоро, небрежно одевшись застыл в прихожей, словно статуя.
— Может, позавтракаешь, прежде чем уйти? — Даша приблизилась к Рогову и с улыбкой обняла за шею.
Только теперь Виктор заметил, что хозяйка почти на голову выше его. Он смутился, попробовал отстраниться, но она уже навалилась на мужские плечи.
Рогов чуть потрепыхался — и кивнул:
— Конечно… я бы, конечно, сьел… Только чай!
— Что с тобой? — Откинулась Даша. — Вчера ты был смелее.
Вместо ответа гость приподнялся на цыпочки и сочно поцеловал её в мягкие, влажные губы. Тело девушки отозвалось дрожью, веки прикрылись в истоме… Даша застонала.
Рогов обхватил её за талию, крепко прижал к себе, приподнял и поволок обратно в спальню.
— Ага… ага! — Хозяйка то шептала, то покусывала его ухо. — Узнаю… Узнаю бандюгу вчерашнего…
Ноги их путались, переплетались неуклюже — а Виктор все пыхтел и тащил на себе сладкую ношу. Добравшись, наконец, до кровати, он повалил Дашу и начал стаскивать с неё халатик.
— Ну зачем? Зачем он тебе?
— Ладно, ладно, подожди… Я сама!
Вслед за халатиком слетели на пол его джинсы, свитер… Остались лишь рубашка и носки.
«Плевать. Не мешают… Хорошо хоть, куртку не успел надеть,» — подумал мимолетно Рогов и забыв обо всем жадно приник к жаркому, покрывшемуся испариной женскому телу.
… Когда все было кончено, Виктор сполз в сторону и затих.
— Опять в меня, — сладко поморщилась Даша. — Ну, уж теперь я тебе точно рожу…
— Пожрать бы чего, — отозвался не сразу Рогов и бесцеремонно отер себя пододеяльником. — Я уже сутки с пустым брюхом.
— Сейчас, милый, — хозяйка нежно чмокнула его в небритый подбородок и заторопилась на кухню. Оттуда сразу донесся треск расколотой яичной скорлупы, зашипела, захлюпала сковорода, хлопнула дверца холодильника.
— Ну, идешь? — Послышалось вскоре.
— Да. Не иду, крошка — лечу! — Отозвался Виктор, продолжая лежать на кровати с раскинутыми в стороны руками.
Подумалось, что ведь по сути — славная девушка, добрая… Жить бы с ней вместе, взять, и не уходить отсюда никогда! Так вот… Пусть бы и родила. Это даже хорошо, если бы родила…
Но почему-то вновь стало тревожно, под сердцем зашевелился и начал расти холодок.
— Кто они? — Уже за завтраком поинтересовалась Даша.
— То о ком?
— Ну, эти все… кого ты во сне вспоминал.
— Да так, — вздохнул Виктор, ломая вилкой глазунью. — Просто вспомнилось давно минувшее. Нечаянно… Понимаешь? В общем, не обращай внимания, не надо это тебе.
— Ты хочешь прямо сейчас уйти?
— Да, — ответил гость, но тут же смутился и начал оправдываться:
— Я быстренько, только проведаю, как там дома…
— Вернешься?
Соврать Рогов не посмел:
— Не знаю. Поверь… Я очень хочу прийти снова, но ты ведь вчера сама видела… Неизвестно, что поджидает меня там, на улице.
— А ты не ходи никуда. Совсем.
Девушка вышла из-за стола и снова прильнула к Виктору, прижалась всем телом:
— Живи здесь. У меня. Я тебя кормить буду…
Рогов почувствовал себя неловко. Зачем нужно что-то такое изображать, выпячивать грудь, корчить одинокого супермена? Уж Даша-то видела вчера его до безумия перепуганные глаза, его пальцы, вцепившиеся в грязный борт мусоровоза…
Виктор поцеловал девушку в лоб, потом в шею, в губы… Нет! Не был он для неё героем, а казался просто мужчиной, которого хочется по-женски пожалеть.
— Знаешь, я честное слово приду к тебе, — неожиданно твердо пообещал Рогов. — Сбегаю быстренько, и приду!
… «Сбегаю и приду, — шептал про себя Виктор, выбираясь из подьезда и быстро топая вдоль улочки, к ближайшей остановке трамвая. — Сбегаю и приду…»
Однако, преодолев всего метров десять, он уловил за спиной ещё чьи-то торопливые шаги, а затем послышался смутно знакомый голос:
— Эй, Рогов!
От неожиданности Виктор сьежился. Втянув голову в плечи, он по-шпионски дернул вверх воротник куртки.
— Эй, ты Рогов? Или нет?
Виктор с удивлением понял, что хорошо знает говорящего — и все-таки обернулся:
— Коваленко?
— Ну точно, Рогов! — Перевел дыхание запыхавшийся прапорщик. — А то я кричу, кричу…
— Откуда ты здесь? Какими судьбами?
С последней их встречи прошло немало лет. За это время контролер учреждения УВ 14/5 несколько потучнел, обзавелся сединой и морщинами, но не узнать его было трудно.
— Вот, приезжал на Питер поглазеть, да прикупить гостинцев домашним, Прапорщик качнул пару раз из стороны в сторону обшарпанным фибровым чемоданом, верной приметой провинциала:
— Ты-то как? Женился, нет? Работаешь?
— Я? Работаю. Живу, в общем. Пока не женился, но думаю… думаю!
— Ясно-ясно, — подмигнул Коваленко. — Скромничаешь? Небось, давно уже в бизнесмены выбился?
— Да что ты, — отмахнулся Рогов. — Какое там… Расскажи лучше, что там у вас-то новенького?
— Соскучился?
— Если честно, то иногда… — без улыбки ответил Виктор. — Понимаешь, там по крайней мере все ясно было.
— А ты давай опять к нам? Отрядником? — Коваленко почти не шутил. Насколько помню, звания офицерского тебя не лишили?
— Не лишили, — усмехнулся давней промашке правосудия Рогов. Зачислили в запас…
— Ну, так в чем дело? Валяй! Новый «хозяин» примет.
— Новый?
— Много воды утекло, Виктор. Много… — Прапорщик перехватил поудобнее чемодан:
— Даже не знаю, с чего начать. «Хозяин» теперь, конечно, другой — из управления прислали. Провинившегося.
— А где же… небось, на повышение пошел?
— Да уж, возвысился! Дальше некуда.
— Неужто в Благовещенск?
— Бери выше, — Коваленко уткнул прокуренный палец в небо:
— Прошлой зимой замерз вместе с Быченко. Помнишь ведь капитана Быченко? На охоту они под Сковородино ездили… Любка про то как узнала враз сединой покрылась! Вот так… Одним дуновением Господь распорядился: ни того ей, ни другого.
— Жаль бабу, — посочувствовал Рогов.
— А чего жалеть? — Прапорщик ожал плечами. — У неё сейчас Корзюк прижился. Свою клячу бросил — и к ней, под крылышко. Любка-то помоложе будет, да позажиточнее.