Пламя освободительной борьбы, зажженное «Декларацией независимости», к концу года стало слабеть, иногда грозя погаснуть. Питер Хаас, племянник Гуди, вернулся в Ньюпорт на костылях и рассказал, что потерпевшая поражение Континентальная армия покидает Лонг-Айленд. Корабли адмирала Ричарда Хау, прозванного «Черный Дик», с полчищами немецких наемников на борту, на совесть отрабатывали свои деньги, и борьба патриотов ослабевала. Брат Пегги Лиллибридж в письме из форта Тикондерога сообщил, что американская флотилия полностью затоплена на озере Шамплейн. Медленно и неумолимо англичане подавляли дерзкое сопротивление американцев, рассылая повсюду фуражные отряды, опутывая страну смертельной паутиной, пожирая продовольственные запасы. Бетани надеялась, что они снова возьмут власть в свои руки, но ее приводили в ужас новые свидетельства продолжающегося конфликта — возвращающиеся в город раненые, больные, истощенные мужчины рассказывали об ужасах войны. И все равно эти обычные люди, ставшие солдатами, оставались верными своим идеалам независимости, и в жизни английских колоний, несмотря на сокрушительные поражения Континентальной армии, тяжелые военные марши, трудности с продовольствием, происходили перемены. Герой Род-Айленда, генерал Континентальной армии Натаниэл Грин, возглавил виргинский полк — «Непослушные дети» Англии с радостью маршировали под американскими знаменами.
Все это время Эштон был спокоен и задумчив; если не уезжал по какому-нибудь секретному поручению, то много времени проводил дома, делая записи в свою записную книжку с безразличным выражением лица. После случая с хартией у него установилось шаткое перемирие с Бетани, но он разговаривал с ней неохотно и еще реже улыбался; у него пропал аппетит, в глазах появилась тревога, напряженность сквозила в каждом движении.
В один из декабрьских вечеров Бетани приготовила прекрасный пудинг. Маленький Генри, двигаясь по комнате в специальном стульчике на колесиках, то дергал за хвост терпеливого Глэдстоуна, то приближался к очагу и смотрел на огонь, как бы взвешивая, что может произойти, если дотронуться до запретного чуда. Железными щипцами Бетани вытащила пудинг из печи — душистый аромат пирога распространился по комнате. На ее лице появилась довольная улыбка: пудинг представлял собой произведение искусства из патоки, яиц, муки, смородины и имбирного корня, который ей дала Гуди Хаас.
— Неплохая работа, — весело произнесла она. Эштон, поглощенный своим дневником, казалось, не слышал ее. Бетани пересекла комнату и подняла на руки Генри, который сразу начал капризничать, поскольку его лишили возможности таскать Глэдстоуна за уши. Шум отвлек Эштона от работы, и у него сломалось перо.
— Черт возьми. — Он сорвал с носа очки. — Неужели нельзя успокоить ребенка?
Бетани, поджав губы, занялась капризничавшим сыном: посадила на детский стул, завязала под подбородком салфетку и приготовилась кормить.
— Ему уже пора есть, — объяснила Бетани.
— Похоже, что у него пропал аппетит, — хмуро заметил Эштон.
— Иди к столу, Эштон, — резко позвала она. — Пудинг остывает.
Он поднялся, но не пошел к столу, а, сорвав с крючка пальто, направился к двери.
— Я тоже еще не голоден. Пойду проверю лошадей. В последнее время Барнэби часто оставляет конюшни незапертыми, — и он быстро покинул дом, оставив после себя атмосферу гнетущей тишины.
Бетани долго смотрела на дверь, охваченная холодной дрожью, а затем повернулась к ребенку, смотревшему на нее широко раскрытыми молочно-голубыми глазами. Сев перед ним, она взяла жестяную ложку и начала кормить овсяной кашей.
— Твой папа не понимает, от чего отказался, — убеждала она малыша. — Я потратила весь день на этот проклятый пудинг, а он даже не попробовал. — Генри надул щечки и выплюнул последнюю ложку каши. Бетани вытерла ему подбородок и поднесла новую порцию. — Можно подумать, что поражения патриотов — это его личная вина, — горько сетовала она. — Бьется изо всех сил, как Атлант под тяжестью всего мира. — Ложка с кашей опрокинулась на пол. Глэдстоун подскочил и быстро подлизал кашу. — Честно говоря, — продолжался ее монолог, — твой папа, кажется, решил сражаться со всей Британской империей.