Брэдфорд Уиттакер точно не был теплым и пушистым родителем - для этого в нем было слишком много антрополога. Но он действительно полагал, что его сыну полезен всевозможный опыт, и он уже брал Андерса с собой в поездки по антропологическим объектам как на планете, так и в нескольких близлежащих системах. Учитывая все это, было несложно убедить нового министра в том, что ее сыну будет лучше сопровождать его отца. Что удивило Андерса, так это то, с каким энтузиазмом доктор Уиттакер взял Андерса с собой.
"Андерс интересуется древесными котами," - сказал он. "Я уверен, он будет реальной помощью команде."
Андерс засветился, как сверхновая звезда. Не часто его отец одобрял его в контексте антропологии, которая была его первой любовью. Даже мама не могла возразить.
"Но ты будешь писать мне каждую неделю," - суетилась она, помогая Андерсу упаковывать вещи. "Я тоже буду писать. Посылай много фотографий и убедись, что не отстанешь от учебы. Университет может казаться невероятно далеким, но тебе почти шестнадцать, и вступительные экзамены придут раньше, чем ты поймешь это."
Было еще много такого. Андерс позволил этому течь мимо. Он знал, что его мама убеждается, что он знал, что он был важен для нее. Он не возражая позволил ей упаковать ему дополнительные носки и нижнее белье. На каком-то атавистическом материнском уровне мама, казалось, была убеждена, что на относительно недавно населенной планете, такой как Сфинкс, не хватит таких базовых предметов.
Осталось невысказанным ее убеждение, что доктор Уиттакер забудет о таких вещах, как чистое нижнее белье и регулярное питание, как только он окажется в пределах досягаемости от своих новых подопытных. Он всегда был немного одержимым. Теперь, когда вся его профессиональная репутация зависела от этой поездки (как он неоднократно заявлял), доктор Уиттакер обращался к своему сыну, как будто он был просто необычайно молодым дипломированным помощником.
Во многих отношениях это отлично подходило Андерсу. Это лучше, чем быть "ребенком". Поскольку полевой сезон предполагался долгим, несколько членов экипажа брали с собой членов семьи. Однако Андерс был единственным, кто не был взрослым.
Доктор Калида Эмберли (ксенобиология и ксеноботаника) взяла свою пожилую мать, художника, которая частично была в составе экспедиции в качестве научного иллюстратора. Кесия Гайен (лингвистика), и Вирджил Ивамото (археология) ехали со своими супругами. В случае Ивамото это был совсем недавний брак, частично вызванный предстоящим отъездом экспедиции. Только доктор Лэнгстон Нэц, новоиспеченный доктор философии по культурной антропологии, который много лет был старшим помощником доктора Уиттакера, ехал один.
Андерс слышал, как Пеони Роуз Ивамото сплетничала с Дейси Эмберли, говоря, что давние отношения доктора Нэца в значительной степени разорваны потому, что Нэц предпочел продолжать работать с доктором Уиттакером, а не искать какую-то престижную должность для себя. По-видимому, партнер Нэца сказал несколько действительно неприятных слов о том, какой доктор Уиттакер цепкий, амбициозный и погруженный в себя.
Андерс не был согласен с этим. Он любил своего отца, но если бы не их общее увлечение древесными котами, в эти дни он не был уверен, что у них будет много общего.
Сфинкс! Андерс наслаждался этой мыслью, пока пассажиры шли с шаттла на космодром. Я действительно здесь! Интересно, как скоро я смогу увидеть древесного кота? Интересно, будет ли это "дикий" или один из тех, кто принял человека?
Невысказанным даже для самого себя был вопрос: "Смогу ли я встретиться со Стефани Харрингтон и Львиным Сердцем?"
Увлечение Андерса Стефани было почти таким же сильным, как и его интерес к древесным котам. Это было не потому, что она была девушкой почти его возраста - он был примерно на восемь месяцев старше - хотя его мать дразнила его по этому поводу, когда увидела, что у него есть специальная папка для статей о Стефани. Это было потому, что Стефани Харрингтон была первой, кто вступил в контакт с древесными котами. Пока Стефани не нашла способ сделать изображение, никто даже не знал, что существуют древесные коты.