Домой она добралась совершенно измочаленная и решила вместо душа подольше полежать в ванне. Налила воды с пеной, добавила несколько капель ароматической эссенции и с блаженным вздохом погрузилась в душистую горячую воду, чувствуя, как нежно обволакивающие струи сразу снимают напряжение.
Через тридцать минут она вылезла из ванны, завернулась в пушистое полотенце и наложила крем. Пройдя в спальню, надела чистое белье, халат и села к зеркалу краситься.
Ровно в семь Луиза открыла дверь своим ключом и вместе с Жаклин вошла в квартиру. Лизетта расцеловала женщин в обе щеки и сделала каждой комплимент по поводу их элегантных туалетов.
– А вот твой, cherie, – заявила Луиза, подавая дочери пакет с платьем. – Ступай переоденься, я сгораю от нетерпения.
Это был шедевр из темно-красного бархата: открытые плечи, узкий лиф, мягкая драпировка по бедрам и ниспадающая красивыми волнами длинная юбка. Платье сидело как влитое. Мать даже позаботилась о длинных красных перчатках в тон платью и точно такого же цвета туфельках ручной работы на высоком каблуке. Из украшений Лизетта надела тонкую золотую цепочку и брильянтовые огоньки в уши.
В зеркале отразились матовая гладкость кожи, удивленно расставленные ореховые глаза, блестящие, точно соболий мех, волосы, по привычке подколотые кверху, чтобы подчеркнуть стройную шею.
Из аэрозольного флакона она побрызгала на себя своим любимым «Диором» и вышла в гостиную.
– Потрясающе, – в унисон выдохнули Луиза и Жаклин.
Лизетта улыбнулась в ответ и взяла в руку вечернюю сумочку.
На балу собирались сливки общества; билеты распределялись загодя, а если что и оставалось, всегда находились дамы, стремившиеся проникнуть в этот избранный круг и специально готовившие туалеты, понимая, что лучшее средство для достижения данной цели – появиться и быть замеченными на одном из важнейших светских мероприятий года.
Лизетта обвела взглядом огромный зал, предназначенный для бала, и прикинула, что здесь должно быть не меньше трехсот человек. Она пригубила шампанское и улыбнулась Жаклин, извинявшейся за то, что ей надо срочно переговорить с каким-то членом благотворительного комитета.
– Спасибо за платье, marnan, – шепнула Лизетта, оставшись вдвоем с матерью. – Вкус тебя, как всегда, не подвел.
– Ox, cherie, я так рада, что тебе нравится! К тому же у меня просто дух захватывает, как посмотрю на тебя в нем.
Лизетта благодарно улыбнулась и спросила:
– Ты Когда летишь в Сидней?
– В будущую субботу. Просто не дождусь.
– Еще бы, сколько не отдыхала! Могла бы взять и две недели.
Луиза сокрушенно развела руками.
– Что поделаешь, я не могу надолго бросить магазин. Может, удастся еще на недельку вырваться ближе к концу года. Как дела пойдут.
– Луиза, Лизетта, добрый вечер!
Ну вот, опять этот голос, опять это нервное напряжение! Какого черта Джейк сюда явился? А отчего б ему и не явиться? – возразил ей внутренний собеседник.
Она достойно выдержала его загадочный взгляд и даже сумела выдавить из себя какую-то вежливую фразу, в то время как мать одарила его поистине обворожительной улыбкой.
– Как хорошо, что вы все-таки освободились!
Так это Луиза его пригласила? Может, они составили заговор против нее? Лизетта в своей досаде не расслышала слов Джейка, усаживающегося напротив.
– Прошу прощения, я немного опоздал.
– Какие пустяки! – отмахнулась Луиза. – Вы же предупреждали, что, может быть, и вовсе не придете.
В голове не укладывается! – негодовала Лизетта. Если б не боязнь обидеть мать, она бы просто извинилась и покинула этот бал. Боже, до чего она дошла! Готова наплевать на приличия, показаться грубой, и все из-за того, что Джейк всеми правдами-неправдами проникает в ее жизнь. Везде: на работе, в обществе, даже дома – нет чтобы поселиться в отеле!
Но зачем, чего он добивается? Неужели он так мстителен, что ведете ней эту жестокую игру, пытаясь побольнее ее унизить?
Власть и жестокость идут рука об руку, а он-то, без сомнения, обладает и тем и другим. И ведь какое дьявольское оружие избрал – воздействует на ее чувственность, стремится возбудить ее в сексуальном плане! Непостижимо!
Но она не даст ему одержать победу, пусть не надеется! У нее тоже есть свое оружие: вежливая отчужденность, решительный отказ от всех его приглашений, общение только на деловой почве.
Все это прекрасно, с досадой размышляла она несколько часов спустя, однако же она так и не сумела уклониться от его приглашения на танец. Он будто не слышал ее отказа, и самое ужасное – он знал, что она чувствует, когда с бесстрастным и непроницаемым видом положил руку ей на талию и закружил по залу.
– Вы вовсе не обязаны со мной танцевать, – вспыхнула Лизетта.
Нелепо чувствовать себя в опасности здесь, в зале, и все же, стиснутая в его объятиях, упирающаяся взглядом в черный галстук-бабочку (высокие каблуки прибавляли ей всего четыре дюйма росту), Лизетта ощущала себя затравленной ланью и молила Бога дать ей спасение от этого хищника.
– Разумеется, не обязан, – невозмутимо отозвался Джейк.
Из ореховых глаз едва не посыпались золотые искры.
– Тогда зачем…
– Вы не допускаете, что мне этого хочется? – протянул он, и стальное кольцо обхвативших ее рук сжалось еще сильнее.
– Почему вы всюду преследуете меня?! – выпалила Лизетта. – Ну, в офисе – понятно, но где бы я ни появилась помимо работы – везде вы! – Она глубоко вздохнула. – Кажется, даже мою мать вовлекли в заговор против меня: она присылает вам билеты, приглашает на званые обеды. По-вашему, вы ведете себя порядочно?
– А почему я должен вести себя порядочно? Это никогда не входило в мои планы.
– Вот именно! – огрызнулась она. – Но как бы там ни было, в этой схватке вам не победить!
Он наклонился к ней так низко, что губы его почти коснулись ее виска.
– Смиряться с поражением не в моих правилах. Классический тупик, не правда ли?
– Тогда почему бы не бросить игры и не оставить меня в покое? – почти умоляюще произнесла Лизетта.
– Вы сами понимаете, что это невозможно.
Он легко поцеловал ее в мочку уха, и Лизетта отпрянула, будто опаленная огнем.
– Как вы смеете?!
– Не бойтесь, я вас не съем, – насмешливо проговорил он.
Лизетта чуть не задохнулась от гнева.
– Никто вас не боится, но если вы еще раз ко мне прикоснетесь…
– Уж извините, соблазн слишком велик. Я постоянно представляю вас в постели. Что вы надеваете на ночь – шелк или атлас? – спросил он нараспев, а потом добавил с мечтательным видом: – Или, может, вовсе ничего?
– Вам этого никогда не узнать!
– Вы уверены? – Он поднял бровь.
– Да, черт бы вас побрал!
– Не может быть, чтоб мой отец остался единственным мужчиной в вашей жизни.
Глаза Лизетты потемнели.
– Адам всегда был нежен и добр ко мне!
Он мрачно улыбнулся.
– Но вы еще не знаете, каков я в постели.
По телу Лизетты пробежал озноб: инстинкт подсказывал ей, каким любовником мог быть Джейк. Необузданным, страстным, бесстыдным…
Внезапно Лизетта испугалась за себя: если она поддастся искушению это проверить, то уже никогда не будет больше прежней Лизеттой.
– Я и не собираюсь это выяснять, – отрезала она.
– Смело звучит, – протянул Джейк, – тем более в устах женщины, чьи слова постоянно идут вразрез с диктатом ее собственного тела.
– На этот раз вы зашли слишком далеко, – дрожащим голосом проговорила Лизетта и дернулась, чтобы освободиться от его рук. – Проклятье, отпустите же меня!
Но он не ослабил хватки.
– Предлагаю вам продолжить выяснение отношений в несколько более соответствующей обстановке.
– Да идите вы!..
Она не успела глазом моргнуть, как он на виду у всех впился в ее губы страстным поцелуем; посторонним они наверняка показались пылкими влюбленными, и только она знала, что стоит за этим поцелуем – угроза еще более жестокой кары, едва ему удастся остаться с ней наедине.