– Подумать только! Подготовка к такому мероприятию ведётся уже много месяцев, а мы не обращали на неё внимания! – я запустил пальцы в волосы. – Проклятье! Что же это такое? Что же это такое?
– Похоже, мы были слишком заняты. Затянувшаяся борьба претендентов, да и на южной границе неспокойно. Они воспользовались нестабильностью, – заявил Кин. – Кугэ. Они сделали это под шумок.
– Думаешь, это они? Аристократы?
– Я согласен с Кинтаро, – устало проговорил Тоширо.
– Столетиями военная знать – даймё – притесняла аристократов. Их лишили власти, а некоторые потеряли имущество и земли. Кугэ жаждут мести, они желают вернуть былое влияние, – пояснил Кинтаро. – Молодой император – их надежда. Они станут его опорой, а он их марионеткой. И теперь у аристократов есть Хан, с помощью которого они будут держать императора в повиновении и усмирять феодалов.
– Даймё прибудут в столицу на коронацию, – проговорил я. – Скорее всего, главы всех кланов будут просить аудиенции у молодого императора, льстить, предлагать деньги и военную поддержку, лишь бы только получить титул сёгуна. Клан Кавагути добьётся своего и без нашей помощи, если подсуетится. Мы останемся не ради заказчиков, а для того, чтобы выйти на след мастера. Мы покинем Окито, как только получим необходимые сведения и найдём способ избавить Хана от власти Осами. И лучше поторопиться. Неизвестно, для каких целей они доставили нас сюда. Не стоит испытывать судьбу.
– Приступим к этому немедленно, – с готовностью заявил Тоширо. – Я не спущу с Осами глаз. Если он связан с мастером, то я первым об этом узнаю.
–Так держать, друг!
***
И правда, Тоширо не спускал глаз с Осами в течение следующих нескольких дней. Мы же наблюдали за Ханаваро. Большую часть дня он проводил в императорском дворце, где занимался подготовкой к коронации. Хан намеренно не встречался с другими заговорщиками, не желая выдавать нам все карты. Обычно он занимался бумажной работой, раздавал поручения, присутствовал на встречах будущего императора с даймё, которые стекались во дворец, как мухи на сладкое.
– Хан сам сказал, чтобы мы наблюдали, – заявил я товарищам, чувствуя себя ужасно раздосадованным, ведь за несколько дней мы так ничего и не достигли, а коронация неумолимо приближалась. – Так почему же он не позволяет выяснить хоть что-то?
– Ты как всегда не имеешь терпения, Нитирэн, – ответил на жалобы Кинтаро. Он был спокоен, как удав. – Ты хочешь всего и сразу. Хан наблюдает за нами с таким же интересом, с каким мы следим за ним. Пока у него нет оснований доверять нам, а мы не должны полагаться на него.
– Собрание требует нового отчёта, а мы толком ничего не выяснили, – пробурчал я.
– Мы знаем, что заговорщики желают возродить Империю. Это совершенно ясно. Прежнюю Солнечную империю. И Собранию, я уверен, это придётся не по вкусу, – заметил Тоширо.
Старая Империя. Теперь уже мало кто помнит, какой могущественной она была. Императору люди поклонялись, словно божеству, и ему принадлежали все земли, все богатства государства. Вместе с канцлером, своей правой рукой, главным советником, император вершил судьбы всех жителей страны. Императорский Совет по представлению правителя подготавливал проекты законов, а служащие министерств и наместники претворяли их в жизнь. Империя имела самую большую и сильную армию на континенте. До тех пор пока всё не развалилось. Череда династических кризисов ослабила династию, и вскоре власть захватили даймё, которые прежде были опорой монархии. Сёгуны на несколько столетий смогли задержать распад государства, подчинив своей воле феодалов. А вот война между претендентами сделала жителей Империи совершенно нищими.
В дом Хана постоянно приходили просители, за которыми я мог свободно наблюдать. Мужчины и женщины разных возрастов и сословий: крестьяне, ремесленники и торговцы, буси и мелкие дворяне, чиновники младших классов и даже аристократы, попавшие в отчаянное финансовое положение. Они просили у друга помощи, поддержки и защиты, и Ханаваро принимал их, выслушивал со свойственными ему добротой и терпением. Крестьяне жаловались на произвол феодалов, ремесленники – на огромные поборы. Многие буси лишились работы, так как князья сочли более выгодным и удобным нанимать синоби для выполнения отдельных миссий, а не содержать отряды воинов-латников, которые требовали за преданность оплату землей. Я вдоволь наслушался жалоб и отчаянных воплей, насмотрелся на слёзы. Империя была раздавлена войнами. Люди сами себя погубили. Но всё равно я их жалел, видя, что они готовы пойти на всё, лишь бы только накормить детей. Их горе я не могу передать словами. Но я не имел права на сострадание. Я должен был заботиться о своём народе, думать о его будущем. Чего и Хану советую. Люди его погубят, они воспользуются его сверхъестественной добротой, а потом бросят.