не вырваться. Нет, так больше невозможно, не-воз-мож-но…
IV
Так шли дни за днями. Леснинский устал. Но причиной этой
усталости была не столько ежедневная учеба и назойливые задания,
сколько все вместе, общая атмосфера этого мира. Не прекращающееся ни на
секунду одиночество, тревога, отсутствие какого-либо стимула на
горизонте… Леснинский все отчетливее осознавал, что этот мир – не его. Он
здесь родился, жил всегда, но тот, близкий ему мир, где-то далеко, и туда
надо переселяться срочно… но где он?
Вот и прошла еще одна неделя, наступил еще один вторник,
подведший окончательную, жирную черту красной ручкой.
Леснинский учился во вторую смену, и поэтому мог спать допоздна.
Этим утром его разбудил дверной звонок, пронзительный и мучительный.
Он раздался за пять минут до того, как должен был зазвонить будильник.
Не подозревая какой-либо опасности, Леснинский поспешил открыть дверь.
«Наверное, соседка опять зашла попросить соли», - подумал Леснинский.
Вместо соседки с пустой баночкой из-под соли, за дверью стояли два
человека. Один пожилой, в грязно-зеленой форме с погонами, другой
молодой, явно новоиспеченный работник местной милиции.
- Здравствуйте, - начал довольно спокойным и не внушающим страха
голосом говорить тот, что в военной форме, - ваша фамилия Кнопочкин?
- Да…
- Вам необходимо пройти в военкомат для…
- Но я учусь в институте, вот, есть зачетка, сейчас найду, где-то… -
сказал Леснинский и полез в портфель, чтобы найти бумажку, без которой,
согласно поговорке, ты букашка.
- Нет, Вы не так поняли. Нам известно, что Вы успешно учитесь, и
поэтому у Вас есть отсрочка. Просто у нас недавно произошел сбой,
полетела вся база данных, и мы переписывали всю информацию из старых
книг с тех времен, когда они писались еще в бумажном виде. Но эти книги
составлялись несколько лет назад, и информация там может быть
устаревшей, и Вам нужно просто сверить ее: номер паспорта, фамилию-имя-
отчество… Это нужно сделать как можно скорее, иначе потом из-за
неправильной информации может возникнуть путаница, и придется заново
всех ставить на учет. Это не займет у Вас много времени, и сегодня Вы на
занятия можете не ходить: в университет мы сообщим, что сегодня многим
ребятам пришлось идти к нам, и это по нашей вине.
- Ну, в таком случае, я согласен.
Забегая вперед, можно сказать, что это был последний случай
доверчивости Леснинского из тех, что привели к фатальным последствиям.
Люди в форме говорили настолько убедительно, что Леснинский и вправду
им поверил. Уже потом он не раз задавался вопросами: «Почему я был
таким наивным?», «Почему я не сообразил, что информацию можно было
подтвердить по телефону или написать на бумажке пришедшим?», «Почему
мне все это не показалось слишком уж подозрительным, почему я вовремя
не заподозрил подставы». Но, к сожалению, история не терпит
сослагательного наклонения.
V
Надо сказать, что страна, где жил Леснинский, была довольно
воинственной и суровой, во многом даже жестокой. Строгие законы
регулировали многие сферы жизни, вплоть до личной. Леснинский всегда
был в стороне от политики, ему она не была интересна. Но человек может
не вникать в политику только до тех пор, пока она не коснется его лично.
Тогда она уже перестает быть политикой, а становится частью его жизни, и
от этой части невозможно избавиться, просто выбросив в помойку
политическую газету.
Леснинский чувствовал себя слишком зажатым в этой стране, его
свободолюбивая душа не могла смириться со многими здешними вещами,
например, обязательным для всех комендантским часом. «Ну почему я не
могу погулять ночью? Я же не иду с ножом никого убивать. Я просто хочу
полюбоваться лунным светом», - думал он частенько, сидя дома и смотря в
окно. «А ведь все эти строгие политические меры – всего лишь реакция на
различные несправедливости мироустройства. Вот только я бы среагировал
по-другому. Несколько лет назад в нашем городе завелась шайка
грабителей, которые нападали на людей по ночам. И власти, чтобы
защитить людей, решили запретить им выходить на улицы ночью. Говорил
мне дядя Ханес, «запретами добра не сделаешь». А мне, честно признаться,
лучше было бы даже оказаться убитым грабителями, чем лишенным