— Можешь расслабиться на сегодня. Я был серьёзен, когда говорил, что тебе нужно отдохнуть. — Уже отдыхаю, — невнятно ответил Марцель и в один укус прикончил бифштекс. — Слушай, а если он правда стратег? Тогда у меня есть клёвая идея. Другие стратеги ведь похожи на тебя. Шелтон задумался, а потом пожал плечами и вернулся к работе.
«Честно говоря, не знаю. Я понял, что ты имеешь в виду. Похоже ли, мы звучим телепатически. Но это вопрос сложный. Мы с тобой встречали слишком мало стратегов для того, чтобы собрать достаточную базу для исследования. А научных трудов на эту тему, разумеется, не было. Но давай попробуем разобраться. Ты помнишь доктора Амаргия? — Смутно, — честно признался Марцель, — такая блондинка из британской зоны.
— Да. А Джильда Леоне, глава Международного института психиатрии? — Уже совсем робко предположил он. — Ты еще лет семь назад к этому старикану мотался, чтобы добыть информацию о стратегах, кажется. Извини, я тот период совсем не помню. Сам знаешь, почему. — Да, — кивнул Шелтон и медленно провёл указательным пальцем вдоль брови, одновременно отводя упавшую на лоб прядь.
Марцель знал этот жест, значит, стратег размышляет. Именно как стратег, а не как обычный человек. — Как по-твоему, мы схожи мыслям, доктор Амарги, Джильда и я? — Ну… Под задумчивое настроение Марцель быстро прибрал с тарелки остатки овощей, даже ненавистную морковь и зелёную фасоль.
«Знаешь, ты явно круче них, как стратег, у тебя больше этих, как их, мысленных потоков, то есть ты одновременно можешь думать про несколько вопросов, и не только прямыми логическими цепочками, а вширь еще что ли…» «Я выстраиваю модель», — негромко поправил Шелтон и подпер щеку ладонью. «А кроме комплиментов можешь сказать что-нибудь?» «Иди ты», — попытался обидеться Марцель, но не вышло. «Нет, ничего конкретного.
Хотя, погоди, есть такое ощущение прохлады. С тобой точно и с Амарги вроде было, но я ее плохо помню». «Значит, высматривай еще и эту прохладу», — невозмутимо подытожил Шелтон. «Вдруг действительно попадешь на стратега. А сейчас помолчи, Анна возвращается с кофе». Мартель послушно заткнулся. После сытной еды его разморило.
Расхотелось не то, что спорить, а даже двигаться. Пока Анна расставляла на столе чашки с кофе, десерта и собирала грязную посуду, напрополуя флиртуя с Шелтоном, телепат сонно разглядывал противоположную стену с портретами. Картинки были разные, большие и маленькие, черно-белые и цветные, в дорогих каменных рамках и в простом дереве. Висели они плотно, от самого потолка и почти до пола, Только ближе к стойке их было меньше.
Марцель насчитал штук двести. Издалека лица выглядели почти одинаково, но подходить и разглядывать их он ленился. Шелтон проследил за взглядом напарника и равнодушно отвернулся обратно к Анне. «Скажите, пожалуйста…» Краем сознания уловил Марцель смысл его фразы. «Откуда все эти портреты?» «О, ну тут давняя история…» С удовольствием откликнулась Анна. Наверное, трудно поверить, но дело нашей семьи, имеется в виду ресторанному бизнесу, уже две сотни лет исполнилось.
Сначала у моего пра-пра-пра, в общем, у моего дальнего предка был обычный трактир. Назывался он «Первая красавица». Ну, а тогда обычно украшали интерьеры в соответствии с названием. Кабанья голова, значит, внутри должен быть щит с головой животного. Ундина, соответственно, Ундину рисовали на вывеске или прямо на стене в зале, а мой пращур вывесил за стойкой портреты жены и дочерей.
Вон они, прямо по центру, четыре лаковых миниатюры. — Под стеклом? — Да-да. Анна поудобнее перехватила тяжелый поднос грязной посуды и продолжила. Так вот, один из посетителей, достаточно богатый человек, обиделся на то, что первыми красавицами назвали наших родственниц и заказал маленький портрет своей сестры.
Вон он, в голубой раме. Портрет тоже повесили. Так была заложена традиция. Ну, а в прошлом веке ежегодно стали избирать первую красавицу Хаффельберга, и ее портрет обязательно вешали тут же на стену. Но, конечно, любой посетитель может оставить изображение своей родственницы-красавицы. Два условия. Во-первых, действительно красивая девушка, во-вторых, «Портрет должен быть выполнен в старинном стиле, либо лаковая миниатюра, либо масло, основа деревянная.