Провозился довольно долго. Шелтон, судя по звукам, успел сварить обещанное какао и перемыть посуду. Одеваться было лень, поэтому в ванную Марцель так и пошлёпал ногишом, только полотенце на плечи накинул. Глаза от сонливости уже закрывались, от усталости кружилась голова, да и телепатия до сих пор барахлила. И только этим можно было оправдать то, что он не заметил, в душе уже кто-то есть. Высокая, костлявая и совершенно голая девушка стояла к нему спиной и выкручивала мокрые волосы над раковиной.
«Еще один призрак?» — успел панически подумать Марцель, холодея, прежде чем она заметила его, обернулась и гибко отпрянула, одновременно прикрываясь руками. Особенно шокированной или напуганной незнакомка, впрочем, не выглядела, скорее уж заинтересованной. «Я случайно, извините, дверь не закрыта была», — затороторил Марцель, и пулей вылетел из ванной, одновременно заворачиваясь в полотенце.
Оно так и норовило сползти или раскрыться, точно обладало собственной и весьма злокозненной волей. За дверью ненадолго замерли, а потом завозились с удвоенной силой. — Марцель? — полуутвердительно, полувопросительно произнесла девушка, выглядывая из ванной уже в великоватом мужском халате. — Ух, и правда ты! Я не узнала сначала без очков, ну, твоих, клёвых.
Он пригляделся повнимательнее и глазам не поверил. — Девчонка из магазина. — Улики? А ты-то что здесь делаешь? — Живу, — коротко ответила она, как словно более естественной вещи и быть не могло. Потеребила пояс халата, зыркнула на свободолюбивое полотенце, выгнула брови. — Кто тут кого домогается, интересно, — засопел Марцель, укутываясь понадежнее.
— Что, всегда? — Нет, — мыкнула Улирики, расчесывая пальцами мокрые волосы. Глаза у нее из-за темноты были совершенно черные и блестели, как у какого-нибудь мелкого лесного зверька. Я просто сейчас с Бригитой поссорилась, она моя родственница, я у неё живу. Ну, вы слышали, наверное, Бригитта Кауфер, у неё ещё тридцать кошек, её все знают. Ну и когда мы в ссоре, я иду снимать комнаты у Гера Вальца.
Ему без разницы, обычно их сдавать больше некому. Кстати, у тебя полотенце сбоку раскрылось, я всё вижу. Спокойной ночи. И, безмятежно макнув рукой, она прошествовала по коридору, распространяя тёплые запахи ванильного геля для душа и яблочного шампуня. Ну, или наоборот. Марцель проводил её осоловелым взглядом, прошёл в ванную и тщательно закрылся на задвижку, даже подёргал на всякий случай, открывается ли, нет.
Стрессов на сегодняшний день ему и так хватило с избытком. На рассказ об эксцентричной девушке-соседке Шелтон отреагировал на удивление спокойно. Сказал только «Интересно», и сунул в руку засыпающему на ходу Марцелю кружку с какао. Дальнейшие попытки вернуться к разговору о бульрике потерпели сокрушительное поражение.
На красочное описание домогательств Шелтон отреагировал без всякого сочувствия, наоборот, сухо заметил — совращение несовершеннолетних, двадцать лет тюремного заключения либо химическая кастрация, а потом и вовсе уткнулся в ноутбук со словами «не мешай мне зарабатывать наши деньги». Деньги были весомым аргументом, пришлось замолчать. Грустно дохлебав какао, Марцель составил грязную кружку на пол и зарылся под одеяло. Было тепло, лениво, томительно и пусто. Обычное дело после нервного срыва.
У Баюкивала постепенно разноголосится чужих мыслей. Совсем близко шелестел холодным океаном разум Шелтона, котировки и графики, методичная обработка воспоминаний священника и биржевые схемы, легкая усталость и два ощутимая тревога, как лимонная кислинка на языке. Чуть дальше и глуше пели тропическими птицами сны ульрики, цветные, фантасмагорически яркие.
Еле слышно, почти на грани возможности телепатического слуха, царапался тоскливый ночной кошмар Гера Вальца, состряпанный заботливым Марцелем еще накануне. Мысли путались, логические цепочки рассыпались, чуждые образы мягко укутывали сознание. Марцель засыпал. — Как хорошо, что ты пришел, как хорошо, хорошо, хорошо, что ты пришел, наконец, да, да.
Не уходи, нет, просто дослушай, я прошу. Завтракали все впятером. Ульрики проснулась на рассвете и напекла каких-то изумительных блинчиков с начинкой из ягод и творога. Запах разбудил сначала вечно голодного Мартеля, потом любопытную фрау Гретту и Вальца. Заработавшийся почти до утра Шелтон проснулся самым последним. Сонно щурясь, одергивая на ходу мятую коричневую водолазку, он спустился в столовую, когда Ульрике уже начала со значением коситься на телепата.