Парамонов грязно выругался и отстегнул от пояса флягу с водкой. Сделав несколько глотков, передал ее Сморчку. Тот вцепился во флягу трясущимися руками и жадно припал к горлышку.
— Будет, будет. Ишь, присосался. Поехали.
Федор помог старику взобраться на Пальму, передал ему узел, сам вскочил на Пегаса. Не оглядываясь на ярко, с треском горевший костер, они выехали на дорогу и погнали лошадей рысью. В полночь остановились в глухой балке.
— Дальше пойдем пешком. Бери узел и иди прямо. Я догоню.
Сморчок все делал, как во сне. Послушно взвалил на костлявую спину тяжелый узел, согнулся под ним и побрел, с трудом переставляя ноги. За его спиной раздался выстрел. Старик, подпрыгнув, уронил узел и живо оглянулся. Что делал Федор, он разглядеть не мог, но услышал еще несколько выстрелов, затем протяжное лошадиное ржание, и все стихло.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Повреждение на драге оказалось серьезнее, чем думали вначале. Майский и Зубов в который раз осмотрели все механизмы — хотели не только решить, как лучше и быстрее сделать ремонт, но и понять, почему оборвалась цепь. Выяснилось, что многие детали механизмов давно пора менять, они свое отслужили. Александр Васильевич велел Зубову подготовить подробный список деталей, требующих замены. Он попробует договориться с директором Троицкого механического завода Вагановым, чтобы там сделали эти детали. Драга, хотя и старая, работает сверх всех сроков, но может еще послужить.
Уходило время, унося с собой фунты драгоценного металла. Починка цепи оказалась делом не простым. Все на драге потеряли покой. Рабочие старались подсказать какую-либо дельную мысль и в меру сил помогали в ремонте. Экипаж плавучей фабрики сработался давно, стал одной большой дружной семьей. Простой драги каждый воспринял и как личную беду: стоит машина — не будет хорошего заработка, а у многих семьи.
После повторного осмотра собрались на палубе посоветоваться. Переговаривались уныло, лица у всех были озабочены и хмуры.
— Эх, нет Остапа Игнатьевича, — вздохнул кто-то. — Он в драге каждый винтик знает. Вмиг бы починил.
— Что же об этом говорить, — мягко возразил Майский. — Конечно, мы не ахти какие специалисты, но попробуем ремонтировать. А там и Остап Игнатьевич подъедет. Этот случай всем нам урок. Надо каждому знать драгу так же хорошо, как знает ее Тарасенко.
Разобрали инструмент и принялись за работу. Майский и Зубов тоже превратились в рабочих. Ночевать директор остался на драге. Пообедал вместе с рабочими, а спать устроился в маленьком закутке Остапа Игнатьевича. Дело затянулось, и Александр Васильевич ясно увидел, что за один-два дня повреждение не исправить. Позвонил Слепову и, коротко объяснив положение, еще раз подтвердил, что уедет с драги только когда она начнет работать. Иван Иванович одобрил решение директора и сказал, что на прииске все в порядке. Если потребуется — будет звонить. Прямой связи драги с шахтами не было, и все переговоры с Петровским, Карапетяном и Еленой директор стал вести через Слепова.
На пятый день, когда Иван Иванович позвонил утром как обычно, Майский прежде всего спросил:
— Приехал Тарасенко?
— Нет еще, — послышался в ответ глуховатый голос парторга. — Жду его с не меньшим нетерпением, чем ты. Где-то задержался.
— Негде ему задерживаться. И так чуть не на месяц опоздал. Когда лошадей за ним послали?
— Как ты велел, в понедельник.
— А кто поехал? Я спрашиваю, кого отправили в Златогорск за Тарасенко.
Иван Иванович не знал, но обещал выяснить и сообщить позднее. Второй его звонок в этот день раздался после обеда.
— Так вот, Александр Васильич, докладываю. В понедельник выехал в Златогорск брат Александра Игумнова Петр. Он гостил в Зареченске…
— Каких лошадей ему дали? — перебил директор.
— Пегаса и Пальму — лучших из тех, что остались.
— Выходит, Тарасенко должен был приехать еще вчера утром или, в крайнем случае, к вечеру.
— Выходит так. А не приехал.
— Ничего не понимаю. Он нам нужен позарез. Время уходит. Может, завтра закончим ремонт и пустим драгу. А если она на другой день опять встанет? Не могу же я все лето жить на драге.
— Понятно, не можешь. Наверное, с лошадьми что-то случилось, — осторожно сказал Слепов.
— Гадай теперь, — раздраженно отозвался Майский. — Ну ладно, Иван Иванович, меня вниз зовут. Если приедет Тарасенко — немедленно звони. И сразу пусть едет на драгу.
После разговора с директором Слепов долго сидел задумчиво, потирая подбородок. Потом послал за Куликовым. Когда милиционер пришел, Иван Иванович рассказал ему обстоятельства дела и в заключение добавил: