— Где он, твой начальник?
— Вон за поворотом. Я могу позвать.
— Не надо, — незнакомец вдруг встал. — Некогда мне сейчас. В другой раз приду.
Он быстро зашагал к деревьям. Едва скрылась его высокая, плотная фигура, к лагерю подошел Плетнев. Ксюша облегченно вздохнула. Таежник заметил незнакомца.
— Гость побывал, — Никита Гаврилович кивнул в сторону человека в плаще.
— Говорит, лесничий, сидел тут, расспрашивал, кто мы такие да что делаем, а увидел вас и ушел.
— Испугался, что ли?
— Сказал, некогда ему сейчас, в другой раз придет. Не понравился он мне, Никита Гаврилович.
— Чем же? Лицом не пригож?
— Хмурый какой-то или злой. Устроил мне допрос, а чего ему надо — не сказал.
— Ты, Ксюша, поосторожнее с такими-то. Не лесничий это. Был бы лесничий — не убежал бы.
Когда Виноградов узнал, что в лагерь приходил какой-то человек и назвался лесником, он не придал этому значения. Но Ваганов к новости отнесся иначе.
— Всякие люди встречаются в тайге-то, — сказал недовольно Степан Дорофеевич. — С ними ухо востро держать надо. Может, и правда лесник, а может, варнак какой. Лошадь увести или что другое нашкодить, это они могут.
— Вот вы не знаете человека, Степан Дорофеевич, — возразил инженер, — даже в глаза не видали, а говорите о нем нехорошо. Может, он честный лесничий, приходил познакомиться или по делу.
— Честный-то не убежал бы. Не видал я его, правда ваша, зато на других нагляделся. И не слыхал что-то про лесников в здешних-то краях.
— Хорошо, хорошо, будем оставлять кого-нибудь в лагере. Если что неладно — пусть дают сигнал — два выстрела.
С того дня вместе с Ксюшей в лагере оставался либо один из братьев Ильиных, либо Плетнев или его дядя. Виноградов, продолжая разведочные работы, все дальше спускался в долину. Вместе с Вагановым определял, где брать очередную пробу, тут же ее промывали и брали новую. Золота в таежной речке было мало, местами оно совсем исчезало и неожиданно появлялось в другом месте. Неудивительно, что побывавшие когда-то здесь старательские артели и одиночки, в том числе и сам Ваганов, считали разработку этих песков пустой тратой времени.
Приближался сентябрь, а сделать надо было еще много. Виктор Афанасьевич надеялся в основном закончить разведку до того, как пойдут затяжные осенние дожди и уж во всяком случае до первых заморозков. Начальника отряда беспокоили ребята: скоро в школе начнутся занятия и надо вернуть их в поселок. Дать братьям лошадей он не мог, в отряде их осталось всего шесть, а груза вести предстояло много. Пешком до Зареченска далеко, к тому же ребята одни могли заблудиться. Напрасно Сашка и Пашка уговаривали начальника отряда оставить их в лагере, обещая потом наверстать упущенное. Виноградов не соглашался.
— Мне и самому жалко вас отпускать, но нельзя больше держать. Попадет за вас, понимаете? А будущим летом опять возьму с собой.
— Так то когда еще, — уныло тянул Сашка. — Может, вы передумаете, а может, и не пойдете больше.
— Пойду, обязательно. И если сказал — возьму, значит, возьму. А как вас отправить в поселок? Вот задача.
— Не знаем, — отвечал Пашка. Он всегда говорил во множественном числе, имея в виду себя и брата. — Не дойдем до поселка, заблудимся.
Пашка прятал глаза, в которых таилась надежда: начальник не захочет, чтобы они заблудились и оставит в лагере. Но Виноградов без труда угадывал, куда клонит паренек.
— Ты, брат, не хитри. Заблудитесь, а меня под суд? Пошлю с вами Никиту Гавриловича, а сам останусь со Степаном Дорофеевичем и Ксюшей?
— Так и не посылайте, — сказал Сашка, и в голосе его прозвучала радостная нотка.
— Хитрите, — повторил Виктор Афанасьевич и рассмеялся. — Ну, будь по-вашему, возьму грех на душу. Придется потом самому с вами позаниматься.
Братья Ильины готовы были плясать от радости, но побоялись таким проявлением восторга испортить все дело. Только Пашка спросил нарочито равнодушно:
— Стало быть, остаемся мы, Виктор Афанасьич?
— Стало быть, — передразнил его инженер и погрозил пальцем. — Но, смотрите у меня, чтобы потом учились во все лопатки.
— Мы стараться будем, истинный Христос, — уверил Сашка.
— Что еще за Христос? В школе учитесь, в комсомол вас скоро принимать будут, а вы в бога верите?
— Да нет, Виктор Афанасьич, — поспешил на выручку брату Пашка, — это мы раньше верили, а теперь ни-ни. По привычке он брякнул.
— То-то, по привычке. Чтобы я больше такого не слышал. Понятно?