— У вас всегда дела. Хоть когда-нибудь бы зашли просто так.
— Придем, Елена Васильевна, обязательно придем, — покашливая в кулак, пообещал Слепов. — А где же гость? Настоящий гость?
— Вы имеете в виду Никиту Гавриловича? Ждем. Вот-вот должен быть. Идите в комнату, к мужчинам, нечего тут стоять.
Иван Иванович расправил гимнастерку, посмотрел на себя в маленькое зеркало на стене и открыл дверь в комнату, откуда доносился смех Катеньки и рокочущий бас Буйного.
Плетнев пришел последним. Ваганов после бани разморился и остался дома. Увидев охотника, Елена бросила стряпню, на ходу вытирая руки фартуком.
— Никита Гаврилович! Здравствуйте, славный вы мой, — она протянула руку, затем решительно сказала: — Э, да чего там, лучше я вас поцелую, — и, обняв старого охотника, крепко поцеловала в щеку. — Как я рада снова вас видеть.
— А уж я-то, Елена Васильевна, я-то, — растроганно отвечал таежник. — Поверите ли, как соскучился по вас. Ведь все вы мне будто родные. Самые близкие люди.
— И мы вас родным считаем, Никита Гаврилович. Как хорошо, что вы наконец приехали. Насовсем, конечно?
— Вроде бы так… Ну рассказывайте, как живете. Слыхал, дочка у вас. Покажите ее.
Елена провела Плетнева в комнату.
— Катя, вот тебе еще один дедушка.
Девочка сразу притихла и спряталась за Буйного.
— Зачем прячешься, — строго сказала мать, — это нехорошо. Подойди и подай дедушке руку.
— Иди, Катенька, иди, — шепнул Иван Тимофеевич. — Никита, он хороший, ты не бойся.
— А я и не боюсь, — девочка подбежала к охотнику и протянула ладошку. — Меня Катей зовут. А тебя как?
— Меня-то? Никитой. Какая ты большая да славная. И на мать походишь, и на отца чем-то.
— И на дедушку еще похожу, — охотно сообщила Катенька. — Вон на него. На тетю Олю тоже похожу, и на тебя буду походить, если ты хороший. Я ужасно похожая.
Все рассмеялись, а девочка надулась.
Плетнев неумело погладил ребенка по голове.
— Смотри-ка, это я тебе принес, Катюша, — и вытащил из кармана сверкающий кристалл горного хрусталя. — Нравится?
— Он блестит! Он вкусный! — девочка восторженно захлопала в ладоши. — Можно, я его лизну?
— Не смей! — вмешалась мать. — Это камень, а не конфета.
Катя боязливо оглянулась на нее и приподнялась на цыпочки.
— Нагнись. Я тебе что-то на ушко скажу.
Никита Гаврилович послушно пригнулся.
— Ты принеси мне белочку, ладно? Только живую-живую.
— Живую? Ладно, принесу.
— Смотри, вон тот дедушка обещает, обещает, а не приносит. Я прошу, а он не приносит.
— Иван Тимофеич-то? Да он ловить их не умеет, а я умею.
— Садитесь за стол, — пригласила Ольга Михайловна, расставляя приборы. — Будем ужинать.
— Давненько не собирались мы все вместе, давненько, — весело говорил Майский, энергично ввинчивая штопор в пробку внушительной бутылки, и повернулся к Слепову. — Мы, Иван Иванович, все здесь старые таежные бродяги. Знаем друг друга много лет. Можно сказать, одна семья.
— Семья и есть, — прогудел Буйный, — а крепость нашей дружбы не раз проверена.
— Завидую вам, — с легкой горечью сказал Слепов. — А из моих старых друзей в живых никого не осталось, — он чувствовал себя немного неловко, говорил мало, все время поглядывал на Плетнева, а потом пересел к нему поближе и стал расспрашивать о жизни, которую в последнее время вел охотник.
Никита Гаврилович рассказывал скупо, но понемногу тоже разговорился, и беседа пошла живее.
Майский стал разливать по рюмкам темно-красное густое вино.
— Давайте выпьем за Никиту Гавриловича. Это ему обязан своим рождением прииск Новый. А теперь будет работать на нашем прииске.
— Да уж какой из меня работник. Был конь да изъездился.
— Не скромничай, Никита, не скромничай, — Буйный хлопнул широкой ладонью охотника по плечу. — Мы еще свою песню не всю пропели. Нам еще много дел надо переделать. Нужны мы пока Советской власти.
Гости и хозяева увлеклись и словно забыли о рюмках.
— Вот-вот, — поддержал Александр Васильевич. — Правильно сказал, Иван Тимофеевич. Дел много, каждому найдется. Расширять будем свои владения, золото вокруг Зареченска искать. Трест обещает вторую драгу. А куда ее поставим? Сейчас надо подыскивать место. Да, слыхали, как сегодня Пестряков отличился? Одним махом положил в государственную казну двадцать семь фунтов золота! Самородков! Такое не каждый день бывает. Я попросил перевести в Зареченск Виноградова. Вы его знаете. Способный разведчик…
— Талантливый, — поправила Елена. Она держала на коленях дочь, слегка покачивая. Катенька засыпала.