Гарольд за несколько секунд сумел вынырнуть на поверхность; Дилана не было видно. Он наглотался воды, но, несмотря на это, изо всех сил пытался кричать, повсюду ища сына. Однако его окружала только непроницаемая тьма. Ему удалось ухватиться за упавшую с лодки доску, а вот от самого суденышка и от мальчика не было и следа.
– Дила-а-ан! Дила-а-ан!
Гарольд выпустил доску из рук и начал плавать кругами. Волны то поднимали, то опускали его, пытаясь утащить в свои ледяные объятия. Он вновь и вновь выкрикивал имя сына, но вокруг не было никого, и ни его голос, ни взгляд не могли проникнуть дальше бушующих волн. Гарольд нырял и нырял, конвульсивно дергая руками и ногами, в надежде под водой нащупать тело сына. Все было напрасно.
Повсюду царил мрак.
Гарольд едва дышал. Волны били ему в лицо, и постепенно соленая вода стала проникать в его усталые от крика легкие. Сознание его мутилось, он начал тонуть. Гарольд закрыл глаза и отдался на волю морской стихии, страстно желая оказаться рядом с сыном.
В тот миг, когда голова начала погружаться в воду, его ослепило желтое сияние. Прямо перед глазами на волнах качалась банка из-под варенья, полная светлячков, – погибая, они испускали последние искорки. Гарольд схватил банку и рванулся вверх. И тогда это желтое свечение, вспыхнув, оказалось фонарем рыбацкого судна. Чьи-то крепкие руки подхватили его и поставили на твердую палубу. Он начал снова выкрикивать имя сына, трясясь от холода и не выпуская из рук банку со светлячками, где постепенно меркло спасшее его сияние. Гарольд бился в рыданиях и пытался драться с рыбаками, которым пришлось держать его, чтобы он снова не кинулся в воду.
Было сделано все возможное, чтобы обнаружить мальчика, но безуспешно: его тела так никогда и не нашли.
В тот день погас свет, который вел по жизни супругов Грейпс. С того момента все, за что они боролись, потеряло смысл. Боль утраты повергла их в такую бездну мрака, что они сами начали тонуть. Все было похоронено в стенах этого дома, созданного из осколков мечты и фрагментов судна, так никогда и не увидевшего моря, – дома, который был создан из того единственного, что у них осталось от сына.
Рассвет
Сквозь щели в ставнях сочились лучи белесого солнечного света. Вокруг них роились сотни пылинок, невесомо оседая на осколках стекла, фарфора и обломках мебели, громоздившихся в озерце скопившейся на полу воды.
Солнечный луч вспыхнул на хрустальной ножке бокала, преломился сквозь ее грани и распахнулся разноцветным веером, окрасив воду вокруг и заплясав пестрыми отблесками в воздухе. Шальная пылинка влетела в эту радугу, но настойчивый ветерок постепенно увлекал ее дальше, во мрак. Все вокруг теряло очертания под пагубным покровом воды. Листы бумаги тонули, подобно донным рыбам находя укрытие среди скал из деревяшек и картона, а тысячи капель усеяли темными блестками поверхность предметов. Над всем этим хаосом медленно кружились хороводы пылинок.
Небольшой воздушный вихрь взметнул их, мягко обогнул острые зубцы сломанной балки и, как живой, запрыгал по лестнице.
Его бесплотное тело добралось до последней ступени и продолжило движение вверх, пока не достигло потолка. Здесь подхваченная им пылинка рикошетом отскочила вбок и замерла на холодном металле цепочки – некогда она служила подвесом для люстры, но сейчас разбитый плафон валялся на полу. Цепочка слабо покачивалась, но пылинке этого хватило, чтобы соскользнуть и невесомо опуститься на пол. Здесь ее увлек новый воздушный поток, потащив за собой в черный дверной проем.
По ту сторону порога царила непроглядная тьма. Ветерок внезапно ослабел, и пылинка почувствовала свободу. Она начала снижаться, пока не приземлилась на каком-то остром выступе, теплом и живом.
И в этот миг Мэри-Роуз чихнула.
Сеньора Грейпс открыла глаза, но не ощутила никакой разницы. Вся комната тонула в непроницаемой темноте. Голова кружилась, трудно было собраться с мыслями. Она вздохнула, но тут же подскочила от громкого стука. Мэри-Роуз протянула руку к выключателю ночника на тумбочке у кровати, но так и не смогла его нащупать. Она не представляла себе, который час, но ясно помнила, что будильник еще не звонил. Через секунду вновь раздался тот же шум. Вне всяких сомнений, стучали в парадную дверь.
– Гарольд, проснись…
Со стороны лестницы снова послышался грохот. Мэри-Роуз настойчиво потрясла Гарольда за плечо.
– В чем дело? – заворчал он, приподнимаясь в кровати.
– Похоже, мы проспали! Эти агенты по переезду уже внизу, молотят в дверь.
– Да что ты! Вроде будильник не звонил…