Я удивлялась:
- Что вам с Магистром Петипа мешает придумать свои ритуалы?
Мадам вздыхала:
- Мы любим друг друга. И поэтому я сама готовлю домашнее, а муж терпеливо ездит за рыбой. Но нам постоянно чего-то не достаёт, каждому кажется, что другой его любит недостаточно...
Я подвисала:
- Как любви может быть достаточно или не достаточно...
А сама думала в этот момент о том, что во мне от приёмных родителей, а что от родных? Какая я сама? Могу ли я любить? И смогу ли принимать любовь, если она будет выражена непривычным для меня способом? Вот, например, как просьба сготовить рыбу или вместе отправиться в путешествие на северном экспрессе...
Сейчас мне те мои мысли казались детскими и наивными. Недавно я узнала, что и не человек вовсе. Я из расы метаморфов, мы способны менять свой облик. Мы живём настолько долго, что почти бессмертны. И способны в одиночку родить дитя. Как моя мать родила меня. Почкованием. Я почти точная её копия. Внешне. А характер... Больше 20 лет я прожила на Эдарионе, в семье приёмных родителей, видела их любовь друг к другу, заботу, нежность. И сейчас мне тоже хотелось так же дарить тепло и ощущать его в ответ. Насколько физиология влияет на наше сознание? И наоборот, насколько ментальность влияет на тело?
Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове. Я пыталась осознать и принять свою новую природу. Что бы ни произошло, я по-прежнему скучала по Аввену. Не важно, была ли я метаморфом или человеком.
Хейс коснулся моего плеча:
- Бажена, не грузись. Ты это ты. Такая, какая есть. И ты мне нравишься. И мне неважно, какого цвета у тебя кожа и есть ли крылья. Да, физиология влияет. Но есть то, что существует вне видов. Дружба, взаимопонимание, любовь.
- Но понимаются ли они одинаково в разных культурах?
- Бажена, это механизмы духовного выживания. Поверь. В большинстве цивилизаций они есть. Конечно, будут и оттенки смысла. В зависимости от природных условий проживания, внешнего вида, механизмов репродукции, срока жизни, базовых ценностей.
- Как это?
- Ну вот у разумных деревьев с Веги любовь - это срастись корнями. У тушканов с Пустынника любовь - поделиться водой. У матрон с Питуса - родить семерых детёнышей, похожих на отца. У такитаков синхронизироваться в ритме. Разное, но по сути созвучное, в стремлении хаотичное делать гармоничным. Две силы: хаос и гармония.
Ревердин пожал плечом:
- Все разные, Хейс, дай видам возможность быть собой. Даже на Эдарионе есть племена, тасадай и фуэнины, у которых нет слова "любовь", как впрочем и слов "война" и "борьба", но есть десяток слов со значением "спать". И "спать с женщиной", "спать в движущейся лодке", "спать в хижине" и "спать на берегу" - разные слова. И живут себе, совокупляются и никто не страдает от невзаимности. А у тробрианцев стыдно есть при других, но не стыдно заниматься сексом. Дети в семь-восемь лет пытаются воспроизвести отношения взрослых. А через четыре или пять лет начинают активно искать себе партнеров, которых часто меняют. Кибиточники обмениваются домами-кибитками с лучшими друзьями. Для жителя Верхнего города - дико. И это одна планета. Что тут говорить об оргазмических танцах фауйеров и практике вибраций ллойдо, которые пением доводят партнёра до экстаза. Все мы разные!
Хирс улыбнулся.
- Но все хотят любви.
Альт отмахнулся.
- Бредни самок, рычаг матриархата, чтобы самец помог вырастить потомство.
В этот момент сработала сигнализация, совсем рядом с нашим кораблём возник транспортник Аввера. Потрёпанный, с оторванной хвостовой частью и выбитыми иллюминаторами. Он не пытался состыковаться, висел в космосе, чуть заметно вращаясь вокруг своей оси.
Хейс рванул из рубки:
- Ревердин, ты за пилота. Бажена, бегом со мной в шлюзовой отсек. Там есть гарпун для грузов. Затянем их внутрь. Надеюсь, хоть кто-то выжил.
Я вылетела к транспортнику Аввера, закрепила гарпун и Хейс втянул корабль внутрь.
Как только восстановилось давление, мы с котаном бросились внутрь транспортника. Увиденное пугало. Было ощущение, что ребёнок-великан разобрал транспортник, собрав его потом не в том порядке.
Аввера, Аввена и Авву мы нашли в кабине пилота. Они были частично объединены. Но... Это было ужасно! Руки вырастали из спины, лица бугрились на животе, а туловище было пробито трубой отопления. Существо постоянно пыталось зарастить отверстие, достигало клетками раскалённой трубы, обжигалось, плоть скукоживалась и процесс возобновлялся. Тело метаморфа трясло, лица искажала боль...
Хейс принёс приборы, мы распилили трубу и аккуратно извлекли её из тела метаморфа, но по непонятным причинам тот не мог зарастить отверстие, которое то сужалось, то увеличивалось.
Мы перенесли тело в медицинский отсек. Обследовали. Физиологических причин для такой реакции не было.
- Я объединюсь с ними и постараюсь помочь!
Хейс дёрнул хвостом:
- Опасно...
- Но я должна попробовать.
Я бережно сняла одежду с серебряного существа, стараясь не тревожить его рану. Скинула свою. И медленно стала сливаться с метаморфом.
С первого контакта я ощутила боль, и по мере соединения она остановилась всё сильнее и сильнее. Но я продолжала. И достигнув полного слияния, осознала причину...
Боль зациклила метаморфа во временной петле. Несколько секунд. Но каких! Боль от попадания трубы, попытка регенерировать, ожог, боль, попытка регенерировать, ожог, боль... И так бесконечно.
Причина была ясна, но что с этим делать? Я начала работать с каждым из тройняшек по отдельности.
Аввер. Помоги мне! Аввер, мысль моя! Брат мой! Помнишь отца? Ты похож на него? Разум. Великий учёный. Создатель миров. Творец разумных существ. Воля. Мне нужна твоя воля. Твоя боль - фантом. Твои страдания - иллюзия. Считай. Сколько планет ты посетил? Сколько создал разумных на них? Считай. И Аввер ответил мне. И мы вернули лику место на вершине существа, рукам так, чтобы удобно было действовать, ногам - шагать...
Аввен. Любимый мой, Аввен, слышишь меня? Я хочу смотреть в глаза твои, долго, запоминая увеличение зрачка и учащение дыхание. Скользить щекой по твоей щеке, словно случайно встречаясь губами. Я хочу исследовать твой живот, пробовать на вкус твою плоть, ласкать твои ягодицы, раздвигая границы дозволенного, искать новые удовольствия. Аввен, любимый мой, слышишь меня? И я ощутила руки Аввена на своей талии и голос его в моих мыслях: да, любимая моя, слышу тебя...
Авва. Прекрасная моя сестра, Авва, отзовись! Мы одной природы с тобой. В нас тонкость ощущений самки. Вспомни, касание молодого стебля, упругого и сильного. Вспомни капли дождя на коже. Вспомни дорогу к наслаждению и его вершину. А потом тепло и нежность. Вспомни, сестра, как ты красива. И Авва ответила мне: слышу тебя, родная.
Они ещё были одним существом. Мы ещё были одним существом. Но мы были прекрасны и целостны. Скульптурность линии спины, беззащитность живота, полёт крыльев, сила взгляда.
Я справилась. Прекрасно. Теперь отделяюсь. Но ни один из них не хотел отпускать меня. Аввер признал во мне творца, скульптора, мастера, равного себе. И не хотел отпускать. Аввен полюбил во мне страсть искренности. И не хотел отпускать. Авва ощутила во мне сестру. И не хотела отпускать.
Я билась в их теле, теряя себя. Кто я? Кто я? Кто я?
И в этот момент осознала. Я человек. Я - это тихий вздох ветра над гладью прозрачного пруда. Я - горячий чай, вереск и мёд, нежность и тепло. Я – образы Верхнего города. Мелодии, что вечно крутятся у меня в голове. Строчки книг. Ответ на твой поцелуй. Я человек. Во мне инстинкты, эмоции и разум любят друг друга.
Кто есть человек? Тот, кто ощущает себя человеком.
Я смотрела на Аввера, Аввена и Авву. Как Создатель смотрит на детей своих. Они были наги и прекрасны.
Я смотрела на себя глазами Создателя. Я была человеком. И я была прекрасна.
И увидела я свет, что он хорош, и отделила свет от тьмы. И назвала свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро. И была я человек.
Кто есть человек? Тот, кто ощущает себя Создателем.