Солнце рыбкой ныряло за горизонт. Не горели больше верхушки ёлок, не пели птицы. Весь мир засыпал, накапливая силы на новый день, а Куда-Надо всё шла и шла:
– Тьфу ты... Ничего не видно! Там, Иван, кнопка у меня под левым ухом. Нажми, будь другом.
– Другое дело! – обрадовался Ваня. – А то мошенник, убийца...
Он нажал на кнопку, и глаза механической лошади начали светиться, как фонари.
– Приехали, – оповестила наездников Куда-Надо. – Гагарка.
Ваня с Дашей спешились и подошли к колокольне. Потемнела та от времени, кое-где штукатурка осыпалась, камень выкрошился. Но величественного вида колокольня всё равно не утратила. Взглянешь – и на душе трепет.
– Дядька мой, добрейшей души человек. Встретит с огоньком. – Слова-то Ваня произносил, приглашая гостей, а у самого ноги застыли, и шагу сделать не мог. Что-то давило в груди, распирало. И тесно Ване в собственном теле стало, хотелось выпрыгнуть, убежать, спрятаться.
Лошадь перекинула голову через плетень и заглянула во двор. Рядом в ту же секунду разбился глиняный горшок.
– Изыди, чудище! – крикнул дядька Семён и направил на лошадь ружьё.
– Зря вы так, отец, – ответила ему Куда-Надо. – Я обычная лошадь, просто магической породы.
– А-а-а-а! – крикнул дядька Семён. – Говорящая!
Тут уж Ваня мигом в себя пришёл.
– Дядь Семён, опусти ружьё! Смотри, ребёнка запугал.
– Не запугал, – Даша потянул Ваню за рукав. – Честно.
Ваня выглянул из-за плетня, чтобы дядька Семён его разглядел.
– Ванюша, ты что ли? – тот опустил ружьё и побежал отворять калитку.
Рад был дядька Семён Ваню видеть, позвал в дом, чаем с баранками угостил. Лошадка решила остаться на улице. Ей ни еды, ни воды не нужно – подзарядка деньгами, а они пока есть.
Даша сидела со взрослыми, чаёвничала, но быстро устала, и дядька Семён устроил ей на сундуке постель.
Колыхался огонёк свечи, рисуя на стенах тени и выплясывая лентами на округлых боках самовара. Ваня зачерпнул воду из корыта и принялся умываться, поглядывая в жестяной поднос, висевший напротив. Ваня не смог себя узнать: волосы вроде такие же светлые, глаза зелёные, родинка над губой, а всё не то... Точно чужой с подноса на Ваню глядел и хотел что-то сказать да не мог. Ваня прислушался, ждал, авось, отражение и вправду заговорит, но всё так же стояла тихая глубокая ночь.
– Как дом заколотили, так и живу, где работаю, – прошептал дядька Семён, чтобы Дашу не разбудить.
– Я чего задержался-то... – начал Ваня. – По военной линии пошёл. Как Фома.
Дядька Семён с нежностью посмотрел на племянника.
– Разгильдяем был, а стал вон какой! Молодец, Ванюша.
– Пушки чищу, за ядрами бегаю, – добавил Ваня. – Тяжёлая работа, но я справляюсь.
– Артиллерий – бог войны, – кивнул дядька Семён. – В сражениях-то удалось побывать?
– В этой... Как её? – Ваня нахмурил лоб, делая вид, что пытается вспомнить. – Грюнвальдской битве.
– Вот те раз! – удивился дядька Семён, прихлёбывая чай. – Мы в ней вроде не участвовали...
– А-а-а... Значит, другая, название просто похоже. – Ваня бросил взгляд на Дашу. – Понимаешь, дядь, царь мне поручение дал. Путешествие опасное. А куда я её дену? Отец у неё погиб, мать разума лишилась. Считай, сирота.
Дядька Семён бережно поправил Даше одеяло, чтобы не потревожить.
– Пригляжу, Ванюша. Ты только возвращайся скорее. Да фамилию не посрами в странствиях своих. Царёво поручение – великий долг.
– Спасибо, дядь Семён. Я покемарю часик и в путь. – Ваня устроился на полу, накрылся солдатским кителем и зажмурился изо всех сил. Скорей бы уснуть и проснуться. Скорей бы подальше от Гагарки. Скорей бы в груди перестало болеть...
Глава 18
В путь!
Ваня тихонько затворил дверь и прислушался. Кажется, не разбудил... Он сбежал по ступенькам крыльца, где внизу его уже ждал дядька Семён. В руках у него была лопата. Дядька Семён передал её племяннику, а сам зашагал вдоль колокольни.
– Нельзя в дорогу без родной земли. Удачи не будет.
Ваня плюнул на ладони и принялся копать.
– Стой! – скомандовал дядька Семён. – Вот я дурак старый! Это же не наша земля, кистенёвская. Её навезли, когда фундамент укрепляли. А наша гагарская вон, у реки. Копай там!
Ваня занёс лопату и подцепил горсть земли, а дядька Семён тем временем переложил её на белый платок.
– Наша... Гагарская! – он вдохнул аромат и зажмурился. – Не то, что кистенёвская. Из любой беды вытянет.
Ваня смотрел, как дядька дрожащими пальцами перевязывал уголки платка, и так жалко его стало. Ну кто в дорогу землю даёт? Каравай, рубаху, рубль – это всё пригодиться может, а земля? «Да... Совсем дядька Семён старый стал, – подумал Ваня. – Похоже, и правда, тяжело ему одному. Сейчас-то уж точно...»