Мдаа. Вот ведь вопрос. А если бы старейшины не смогли или не захотели вернуть душу Даряниума, сочтя, что в покоях вечности он навсегда избавлен от мук, то так и осталась бы в прежней оболочке чужая, враждебная суть.
Так что я очень хорошо понимала и Эрега. И одобряла его поступок.
Странное равнодушие и покорность его соплеменников действительно оставляла удручающее впечатление.
Покорные. Смирившиеся с уходом в вечность. Безразличные. Давно утратившие стремление бороться. А ведь как рассказывали легенды когда-то это был гордый и воинственный народ. Умение сражаться было у Эрега в крови.
— Ничего. Предложи Крейну вооружиться бутылью самогона и совершить рейд по вашим селениям для набора новобранцев, — веселая злость неожиданно пробудилась внутри, и мутный морок вечного покоя, словно испугавшись медленно отступил в свою мертвую обитель.
Эрег расхохотался шутке и вновь протянул мне ягоды.
Волшебство леса и чародейство эльфийца придали землянике целительную силу. Душистая ягода таяла во рту, и лесные чертоги вокруг меня больше не походили на старую выцветшую картинку.
Теперь я отчетливо слышала как пробираясь тайными тропами тихо окликает своего лисёнка Рыжая, мелодичный, звонкий голос ручья неподалёку и тихий говор ночных птиц. Вдохнула несущий жизнь свежий запах травы и ночных цветов.
Тиски смерти окончательно разжались и прежнее ощущение, ощущение живого тела возвратилось ко мне.
Наёмники улыбались посматривая в нашу сторону.
— Мы тут покумекали малость и решили двинуть в сторону Юга, — сообщил Крейн оборачиваясь ко мне. — Оставаться тут уже нет резона. Нашумели мы конечно, знатно. Такое враз не забудут. Ну и, чтобы святых собачек не дразнить, осядем где-нибудь подальше от этих благопристойных краёв.
Парни рассмеялись. Последние слова шефа попали в точку. В Южной провинции нравы и правила поведения в обществе, гораздо свободнее здешних. Считалось, что женщины в тех краях гораздо смелее и доступнее. Да и никто там не называл вольную любовь — грехом.
Там вообще многое было иначе. Волшебные племена по-прежнему жили рядом с людьми. Как равные. Никого не спешили обвинять в ереси, наказывать, не преследовали и не губили по прихоти светских "благодетелей". Там, как в старые, добрые времена, среди людей по-прежнему встречались чародеи, а единороги в светлые лунные ночи выходили из леса и предсказывали будущее влюблённым. И это будущее не зависело ни от Ордена, ни от власть имущих.
Власть Святых Братьев заканчивалась тут. На границе.
Хотя и Южная провинция, и местные края номинально входили в одно государство, но в то далекое время (позже историки назовут это явление феодальной раздробленностью) короли позволяли своим вассалам, кроме обширных земель собирать мощные армии, формировать свои законы, иметь свои нравы и проводить собственную политику. Лояльность королей стоила немалых денег, но всё ж таки покупалась. А богатая провинция могла позволить себе исправно выплачивать в государственную казну нужную мзду.
Создавались настоящие "государства в государстве", резко отличающиеся по своему отношению к религии, живущие по собственным правилам и традициям.
Южная провинция имела сильную армию и хорошо охраняемый рубеж надёжно отделивший гордый и вольный народ юга от зловещей тени Ордена.
— Я не иду с вами, — тихо произнесла я.
— Эрег донесет, — небрежно заметил кто-то из наёмников, а остальные поддержали его широкими улыбками.
Эльфиец же внимательно вгляделся в моё лицо и думаю, догадался, что решение остаться не было внезапным.
— Я остаюсь здесь, — повторяю я и пытаюсь лихорадочно придумать убедительное объяснение моим словам и не могу. Его нет.
Сказать же правду... Нет. Это — немыслимо.
Эти парни и слушать не станут жалкий лепет. Да и не будут они рисковать жизнью ради прихоти случайной ведьмы.
Даже Эрег тут не поможет. Ибо логика и здравый смысл сейчас были не на моей стороне. Чтобы не подвергать мою жизнь опасности, эльфиец просто возьмёт "свихнувшуюся" спутницу и потащит следом за... остальными.
— Я не иду в Южную провинцию, так как у меня еще остались кое-какие дела.— решительно произношу я.
— Какие еще дела, остались у тебя ведьма? — мягко осведомляется Крейн. — На очереди, королевский дворец?