Ранее, пытаясь сыграть для себя, Волдемар думал как ему получить тот или иной звук, и у него не очень-то и получалось.
Но сейчас... всё было так, будто не он, а профессиональный менестрель перебирал струны волшебной лютни.
Он... Он просто играл.
И знал как.
Немыслимым образом ведьма разбудила дремавшую в нем ранее колдовскую силу и заставила служить себе.
Сильная, подчиняющая, влекущая и завораживающая мелодия звучала на площади.
Привлеченные музыкой горожане прекращали разговоры, теряли интерес к пленникам в клетках, подходили ближе к танцовщице и застывали неподалеку, не смея отвести от неё взгляд, полностью теряя свободу воли.
Легкие сандалеты быстро и ритмично стучат по каменистой мостовой.
Танец завораживает.
Тихий и мягкий голос песни пленяет. Слова уже не имеют значения. Только мелодичное звучание помогающее забыть обо всём: текущих делах, проблемах, времени, о самих себе.
Женская фигурка скользит по площади, то исчезая в зыбком мареве дрожащей реальности, то появляясь вновь, легко двигаясь вдоль невольных зрителей.
Менялось все.
Будничное становилось ненужным, а призрачное обретало жизнь.
В плавном и повелительном движении танца сплелось все сущее.
Смерть и жизнь, ветер и время, океан и сумрак леса.
Чупи ... словно струилась, скользила, менялась в тысяче отражений. Будто само мироздание на миг превратилось в женщину.
Не танец, а стихия, непостоянная и чарующе волшебная.
Стихия ...
Пламенная и пронзительная, стремительная и властная как любовь направленная к каждому, любовь в глазах кобры направленная на её жертву.
Завораживавший взгляд змеи выпущенной на площадь и приковавший взоры всех, кто там находился.
Это было красиво и страшно одновременно.
Внезапно открывшимся внутренним зрением Волдемар видел как пробуждались древние силы, царившие задолго до первых поселенцев этой земли.
Как на зов и по велению ведьмы на площадь спешили древние духи, а легкий ветерок по ее приказу нес успокоение и дремоту.
И казалось лучезарная синь небесного шатра опускается всё ниже, ниже и ниже постепенно впитывая, поглощая посторонние звуки, а яркие краски и городские запахи стираются, блекнут растворяясь в вечном течении времени.
Невидимые остальным, дриады пустились в пляс, а тени бывших душ притянутых колдовским зовом забирали "излишние" эмоции и дарили всем присутствующим покой... покой... вечный покой... и утешение...
Реальность погружалась в сонное зыбкое марево.
–Покой... покой... покой... Вечный покой и забвение...
Не отводя взгляда от танцовщицы, счастливо улыбаясь люди опускались на мостовую и застывали в полной неподвижности.
Музыка наделённая собственной жизнью обретала все большую власть.
Словно и она, и танцовщица наполнились немыслимой силой от невольных свидетелей этого колдовского "шоу".
Духи открывали клетки.
Тихо как тени, животные выскальзывали на свободу, теряясь в тени городских переулков.
*****************
Эрег мчался к городскому парку, расталкивая прохожих, сокращая дорогу по крышам сараев и мелких построек и проклиная про себя, тот час вчера, когда он пригубил спиртное.
Он не успевал.
Чупи вновь колдовала.
Колдовала на виду у всех, напрочь позабыв о недавнем прошлом, о том, что у инквизиции есть "противоядие" против таких как она. И если там где она, рядом, поблизости, будет хотя бы один Святой Брат...
Если хотя бы один... хотя бы один... хотя бы один...
Эрег одним прыжком перемахнул через ряды сложенных поленьев и оказался перед городским парком.
Представление шло своим ходом и это уже не изменить. Нельзя разорвать иллюзию. Ибо тогда им конец. Всем.
Эрег мысленно похвалил себя, что успел захватить с собой всю боевую амуницию. Беглый осмотр парка показал, что все в порядке.
Пока...
"Волшебный смерч" постепенно стихал. Люди неподвижно лежали на мостовой в неудобных позах.
Клетки были пусты.
Животные давно разбежались, кто-то из них уже перемахнул через городскую стену и был на свободе. Остальные покинут город до ночи.
– Уходим, – прикрыв оставшейся магией "колдовской баланчик двух актеров", он ухватил за плечи "веселую команду", увлекая к выходу из парка.