— Твои родители часто ссорятся? — спросила она.
— Ссорились часто, когда я был маленьким. Теперь почти нет, — сказал Густав. И, помолчав, добавил: — Думаю, им просто стало друг на друга наплевать.
Мину удивленно посмотрела на него. Родители Густава напоминали ей идеальную пару из американского сериала. Казалось, они ссорятся лишь по мелочам, но быстро мирятся и никогда не повторяют своих ошибок.
— Я стараюсь не зацикливаться на этом, но думаю, что они разведутся, когда я начну жить отдельно, — продолжал Густав. — Когда меня с ними не будет, их ничто не будет удерживать вместе.
— Ты уверен?
— Я думаю, когда люди любят друг друга, это заметно. Между ними есть особая энергетика… Ты понимаешь, что я имею в виду?
Мину утвердительно промычала в ответ. Как не знать. Она и сама чувствовала эту энергетику — между собой и Максом. Пока не узнала, кто он. И что он убил Ребекку.
— Между моими родителями ничего такого нет, — продолжал Густав. — Я понял это, когда сам влюбился.
Густав замолчал, и Мину поняла, что он думает про Ребекку.
Смерть Ребекки объединила их с Густавом. Но говорили они о ней все реже и реже. Мину старалась в присутствии Густава не упоминать имя подруги. Потому что чем ближе они с Густавом общались, тем сложнее ей было делать вид, будто смерть Ребекки действительно была самоубийством.
Она видит, как на лицо Густава набегает знакомая тень, и хочет спросить, как он себя чувствует, продолжает ли видеть в кошмарах, как умирает Ребекка, продолжает ли винить себя в ее смерти. Мину хочет быть ему настоящим другом.
Но разве может настоящий друг лгать в таких важных вещах?
Ей так хочется рассказать ему правду, но она никогда не сможет этого сделать.
За деревьями открывается полянка с засохшими летними цветами. За поляной виднеется старая усадьба.
— Ты знаешь, что раньше здесь был ресторан? — спрашивает Мину, чтобы сменить тему разговора.
— Нет, — качает головой Густав. — Когда?
— Папа говорил, в девяностые годы. Несколько рестораторов из Стокгольма купили этот дом и переехали сюда. Они вложили в дело кучу денег, отремонтировали помещение. Рецензии в газетах были отличные, но им вскоре пришлось закрыться. Посетителей не было. Папа сказал, что жители нашего города сговорились и решили бойкотировать ресторан, потому что его организовали стокгольмцы. Хотя для Энгельсфорса было бы только лучше, если бы их затея удалась.
Густав засмеялся:
— Узнаю старый добрый Энгельсфорс.
Они остановились и некоторое время смотрели на усадьбу. Большое белое здание в два этажа. Наверняка одно из самых красивых в городе, где красивых домов уже почти не осталось. Широкая каменная лестница ведет из заброшенного сада на веранду, массивные колонны, на них — балкон второго этажа.
— Пойдем посмотрим? — предложил Густав.
— Пошли, — согласилась Мину.
Они пересекли поляну. Сухая трава доставала Мину до колена, и на мгновение ей сделалось нехорошо при мысли о том, сколько изголодавшихся клещей сидит сейчас наготове в ожидании своей жертвы.
— Ты останешься в Энгельсфорсе? Когда закончишь гимназию? — спросила она.
— Поучусь в университете. Потом не знаю. В принципе мне Энгельсфорс нравится. Я здесь дома. Но будущего здесь, конечно, нет. Хотя, может, поэтому и нужно сюда вернуться. Чтобы здесь что-нибудь замутить.
— Открыть ресторан?
— Думаешь, гости придут, если владеть этим рестораном буду я?
«Да, — подумала Мину. — Потому что ты — это ты».
— Конечно, — сказала она. — Ты же не из Стокгольма.
Вблизи стало видно, как сильно пострадал от времени старый дом. Краска на фасаде облупилась, там и сям обнажились бревна. В окнах первого этажа выбиты стекла. Мину подумала о прежних владельцах — сколько труда было положено, чтобы восстановить здание. И вот оно опять превратилось в руины.
Густав начал подниматься по лестнице на веранду, но вдруг остановился. Прислушался.
— Ты что? — спросила Мину.
— Там кто-то есть, — шепотом ответил Густав.
Он двинулся вдоль флигеля в обход здания, Мину за ним, опасливо поглядывая на окна второго этажа. Зайдя за угол, они вышли к фасадной части дома.
Перед входом стоял темно-зеленый автомобиль с открытой передней дверью. На пассажирском месте сидел какой-то парень.
Увидев Мину и Густава, он выбрался из машины.
Он был примерно их возраста. Ростом повыше Густава. Волнистые пепельные волосы обрамляли чистое гладкое лицо. Казалось, он сошел с картинки в глянцевом журнале и всю свою жизнь только и делал, что плавал на яхте или играл в гольф.