Она села в тени под юккой и мелкими глотками пила воду из алюминиевой фляги. Ее руки так сильно тряслись, что вода смочила ее губы и пролилась на рубашку: черная ткань стала еще темнее, и ангельские крылья пропитались влагой.
— Брат Питер поднимается по холму, — сказал жнец, который помог ей присесть.
Сестра Сан подняла взгляд и увидела хмурого молодого человека, идущего к ней быстрым шагом. Его собственные охранники шли на некотором расстоянии позади него.
— Тебе плохо, сестра моя? — спросил он, пробежав последние несколько метров. Сестра Сан схватила его за запястье и притянула поближе.
— Отошли их, — прошептала она.
Питер щелкнул пальцами, и Красные Братья немедленно отдалились, чтобы не слышать их разговора, но находиться в поле зрения.
— Что такое, сестра? — спросил Питер нежным и обеспокоенным тоном. — Дело в болезни?..
— Нет, — сказала она, и улыбка появилась на ее губах. — Дело не во мне. Все нормально.
— Тогда?..
Она сгребла в кулаки его рубашку с отчаянным возбуждением.
— У меня получилось, Питер, — крикнула она.
— Ты…
— Я знаю, как убить их.
— Убить кого?
Сестра Сан чувствовала, как славное безумие расцветает в ее глазах. А по реакции Питера поняла, что и он тоже видит это.
— Всех, — сказала она, — я поняла, как убить… всех.
В день, когда мы нашли Убежище, нам удалось увидеть самолет. Он приземлился на аэродром, но к тому времени, как мы достигли базы, самолет закрыли и обесточили. Мы так и не увидели ни пилота, ни команду.
Каждый раз, когда меня приводят в лабораторию для опроса, я спрашиваю, где команда самолета, но они никогда не отвечают. Ученые лишь говорят, что за ними следят, что бы это ни значило.
И Джо нам не рассказывает.
Что они прячут?
36
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил голос.
— Я развил непреодолимую тягу к человеческой плоти, — сказал Бенни.
Последовала долгая-долгая пауза. Куб для интервью был таким темным, что Бенни едва видел динамик на стене. Он наклонился поближе, чтобы слышать. Он слышал дыхание задающего вопросы.
— Привет?
Голос сказал:
— Когда вы говорите, что развили…
— Ох, ради бога, это была шутка.
Через мгновение голос произнес:
— Шутка?
— Да. Уверен, что и вы, гайки, слышали такое слово раньше.
— Мистер Имура… почему вы шутите о таком?
— А почему нет?
Ответа не последовало.
Бенни постучал по громкоговорителю:
— Эй, вы все еще здесь?
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил голос, словно разговор только начался.
Бенни вздохнул.
— С руками.
— Мистер Имура…
— Почему бы вам не рассказать мне, что вы делаете, чтобы помочь моему другу Чонгу?
— Мы делаем все возможное.
— Ему становится лучше?
— Его состояние стабильно.
— Ему становится лучше? — снова спросил Бенни, медленнее, выделяя каждое слово.
— Мы… не уверены, что можем ожидать улучшений на данный момент.
— Тогда выпустите меня отсюда.
— Что?
— Выпустите. Разговор окончен.
— Мистер Имура, — сказал голос, — вы ведете себя очень незрело.
— Незрело? — засмеялся Бенни. — Я вчера поехал к тому самолету, чтобы найти эти дурацкие записи исследования. Не видел вас там.
— Нам нужно оставаться в лаборатории.
— Я и ваших солдат там не видел. А знаете, кто там был? Чертов жнец. И знаете что? Я, черт возьми, убил его. Вот что я сделал. Хотите прятаться за своими тупыми стенами в этом чертовом бункере и называть меня незрелым? — Бенни со всей силы пнул динамик. Маленькая решетка погнулась. — Вы ничего не делаете для меня или Чонга или кого-либо другого, так скажите, почему я должен помогать вам? Скажите мне, чего мы добиваемся этими нашими маленькими разговорчиками. Вы лишь тратите мое время и раздражаете меня.
Он еще раз пнул динамик.
Прошло почти три минуты, прежде чем дверь открылась. За это время голос так и не вернулся, больше он не задал ни вопроса.
Бенни встал и вышел на жаркий солнечный свет. Там стоял монах, чтобы провести его обратно через мост.
«Я ни за что туда не вернусь, — сказал Бенни самому себе. — Я скорее попаду в зомби-яму в Геймленде с руками, связанными за спиной».
Внезапно этот фрагмент разбитого воспоминания вчерашнего дня снова всплыл в его голове.
Он замер.