– Послушай, Пакс...
– Просто залезай, – бормочу я.
Я быстро осматриваю парковку, чтобы убедиться, что никто больше не видит, как я катаю парня на своей машине. Я знаю, что у меня паранойя. Кто бы мог подумать, что мы трахаемся, просто потому, что я подвожу его до мастерской? Но когда у тебя есть секрет, что-то интимное о тебе самом, легко почувствовать, что они уже знают. Как будто каждый твой маленький выбор – это светящаяся неоновая вывеска, которая ненароком выдает тебя.
Томас не скрывает своей сексуальности. Его развязность так и кричит, что он уверенный в себе мужчина-гей. Вчера я не был так уверен, поэтому мне пришлось рискнуть, не зная, к чему это приведет.
И, черт возьми, он хорошо выглядит. Особенно на пассажирском сиденье моей машины. На фоне выцветшей темно-коричневой кожи он выглядит как чертово блюдо, которое хочется съесть.
На самом деле он выглядит чертовски хорошо для меня. Слишком идеальный, свежий и чистый. У него богатая сексуальная энергия, которая предназначена для того, чтобы заставить меня хотеть его, даже не обладая им по-настоящему.
Но я действительно владел им. Вчера он позволил мне трахнуть себя, даже не зная моего имени.
Поначалу мне даже нравилась эта деталь. Но теперь, понимая, что идеальный мужчина, по которому я тоскую, словно влюбленная девочка-подросток, ведет себя как гребаная шлюха, я становлюсь иррациональным собственником. Он что, просто ходит вокруг да около, позволяя всем трахать себя? Ему это нравится? Я вообще значил что-нибудь для него?
Это просто смешно. Мне нужно избегать Томаса Личфилда любой ценой, но как я могу, когда он сидит рядом со мной, пахнущий как рай и выглядящий как грех.
– Я хочу извиниться, – говорит он, когда я завожу двигатель и выезжаю с парковки, направляясь к выходу.
– За что? – спрашиваю я.
– Ну, в том-то и дело. Я не знаю. Скажи мне, почему ты расстроен.
– Кто сказал, что я расстроен?
– Твое поведение. Хмурое выражение лица. – Он снова ведет себя игриво, слегка приподнимая уголки губ.
– Это всего лишь мое лицо. – Я бросаю на него косой взгляд, и его улыбка исчезает. Я не знаю, зачем это сделал. Заставил его почувствовать себя неловко из-за того, что он заговорил о моей внешности. Я просто злюсь, но, честно говоря, не знаю почему.
– Я серьезно, Пакс. Ты боишься, что люди узнают о тебе?
– Узнают что?
– Ты знаешь что.
– Нет. Почему бы тебе не объяснить мне по буквам, профессор?
Почему я веду себя как придурок? Черт, даже я не знаю.
– Неважно. Послушай, то, что я стал твоим преподавателем, невероятное совпадение, да и только. Я не собираюсь никому рассказывать о том, что произошло прошлой ночью, и я не планирую допустить, чтобы это случилось снова. Мы можем просто двигаться дальше.
Его голос звучит так холодно и раздраженно. Мне это ненавистно, но он прав. Мы должны двигаться дальше и забыть друг друга. Я не могу выдать свой секрет и позволить ему разгуливать по кампусу, пока между нами что-то происходит.
Я мог бы упомянуть тот факт, что он уже рассказал о нас своей подруге. Но не стану, потому что не хочу с ним ссориться. Я больше не хочу, чтобы он так разговаривал. Я скучаю по игривому и кокетливому Томасу, с которым познакомился вчера. Но шанс упущен, так что с таким же успехом я могу просто переживать свое разочарование.
– Хорошая машина, – говорит он примерно через пять минут молчания.
– Спасибо.
– Это та машина, которой дают имя, – отвечает он со смехом в голосе.
Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моем лице:
– Афродита.
– О, хорошее имя. Мне нравится.
Когда я снова смотрю в его сторону, светофор перед нами освещает его лицо ярким светом, который делает его чертовски сексуальным. И при одной только этой мысли мое разочарование возвращается. Безымянные сексуальные контакты хороши, особенно для того, чтобы унять определенный зуд, но я ненавижу то, как мне хочется снова прикоснуться к нему, хочу доминировать над его телом во второй раз.
Я знаю, это чертовски глупо, но возлагаю всю вину на него. Это его вина за то, что он шлюха; за то, что он хорошо выглядит; за то, что он мой преподаватель; за то, что он в моей машине; и за то, что он дружит с моим товарищем по команде и его девушкой. То, как сильно он мне, блядь, нравится, тоже его вина. Мои пальцы сжимают руль, когда я смотрю вперед, отказываясь выдать свое желание к нему.
Но чем дольше мы сидим в тишине, тем больше растет напряжение между нами. К тому времени, когда мы въезжаем на стоянку пустого гаража, мне кажется, что я везу бомбу, которая вот-вот взорвется. Я ставлю машину на стоянку, но никто из нас не двигается с места. Я чувствую, как он готовится сказать что-нибудь о том, что произошло, или о том, что он мой преподаватель, или еще что-нибудь в этом роде, какое-нибудь дурацкое взрослое дерьмо, которое прозвучит более рационально, чем я в настроении слышать.