Но я ничего не могу поделать с тем, насколько хорош он на вкус у меня во рту, и я сосу сильнее, двигаясь быстрее и слизывая капли предсеменной жидкости, которые просачиваются мне на язык.
Когда его яйца снова напрягаются, я знаю, что он вот-вот кончит. Но я не позволяю ему кончить мне в горло. Не потому, что мне не нравится глотать, а потому, что я хочу, чтобы его сперма оказалась у меня в руке. Набирая скорость и сжимая сильнее, я подвожу его к самому краю, прежде чем оторвать свой рот. Его тело дергается, и он издает сдавленный крик, когда теплые струи наполняют мою ладонь.
Прежде чем он успевает перевести дыхание, я поднимаюсь на колени, вытаскиваю свой собственный член и использую его сперму в качестве смазки для дрочки.
– Господи, – выдыхает он, наблюдая, как я поглаживаю свой собственный член.
Влажный звук, с которым моя рука обхватывает член, очень непристойный и сексуальный. Он сжимает мои бедра, и его взгляд не отрывается от моих поглаживающих рук.
– Черт, ты так сильно меня заводишь. Мне нравится смотреть, как ты это делаешь. – Благодаря его сексуальным хвалебным словам не проходит много времени, как я уже выплескиваю на него всю свою сперму. Я едва могу разглядеть вожделение в его глазах, когда он смотрит на движение моей руки.
Здесь достаточно темно, чтобы он мог меня видеть – или, по крайней мере, я так себе говорю. Томас, кажется, вполне смирился с тем дерьмом, что написано у меня на лице. Это мне скрыть никак не удастся. Однако я могу спрятать свое тело. Это мой выбор. Я не знаю, как он отреагирует, увидев все остальное, так что пока мы в темноте, мы оба будем оставаться в неведении.
После того, как мой член окончательно падает и я отжимаюсь досуха, я провожу своей рукой, пропитанной спермой, по его грудным мышцам, смешивая нашу сперму с волосами на его груди. Я чувствую, как колотится его сердце, когда он пытается отдышаться.
Сам я еще нахожусь в оцеплении после оргазма, так что даже не осознаю, что он делает, пока не становится слишком поздно. Он протягивает руку к прикроватной тумбочке, и внезапно включается лампа, заливая комнату мягким желтым светом.
– Черт, – ругаюсь я, подаваясь вперед, но уже слишком поздно. Он уже смотрит широко раскрытыми глазами на мое тело, нависающее над ним.
– Что не так? – спрашивает он. – Ты в порядке?
Я отказываюсь убегать или прятаться, как испуганный маленький ребенок, поэтому откидываюсь на пятки и позволяю ему увидеть меня. Его грудь все еще покрыта липким месивом, но, когда его взгляд скользит по моему обнаженному телу, становится понятно, что сперма, покрывающая его кожу, – последнее, что его волнует.
– Черт возьми, Пакс, – шепчет он.
Я не могу смотреть ему в глаза, поэтому, стиснув челюсти, продолжаю смотреть в стену. Затем я чувствую, как его пальцы обводят очертания на моей груди. Широкие розовые сморщенные шрамы, которые тянутся от моих плеч до талии в разных направлениях. Прелесть роста до моих размеров в том, что шрамы, которые я получил, когда мне было шесть лет, выросли вместе со мной. И я знаю, как ужасно они выглядят. Постоянное напоминание о мире, в котором я родился.
Когда я не отвечаю на его прикосновения и не смотрю ему в глаза, он, кажется, понимает, что я не хочу об этом говорить. Его пальцы отрываются от моей груди и опускаются на бедра.
– Пойдем в душ со мной, – говорит он, игриво шлепая меня по заднице одной рукой.
Мне хочется сказать «нет» и начать спорить, но все-таки я не делаю этого. Сам не знаю почему, но я следую за ним в ванную и снимаю свои боксеры одновременно с ним. Здесь чертовски светло, но он больше не пялится на мое тело. Он берет меня за руку и тянет под ниспадающий поток, и мы вместе, не разговаривая, моемся.
После душа каждый из нас одевается, и, пока он готовит свой утренний кофе, я выскальзываю через парадную дверь. Я не прошу остаться еще на одну ночь, и он меня не приглашает, по крайней мере пока. Но мне явно нужно составить план, который не предполагает сон на полу автомастерской, потому что я могу привыкнуть жить в доме Томаса. И это будет проблемой. Большой гребаной проблемой.
Глава 7. Томас
У меня нет номера телефона Пакса. И это пришло мне в голову только по дороге в кампус, примерно через час после того, как он исчез сегодня утром. Он забрал с собой все свои вещи, но я вроде как ожидал, что он снова останется на ночь. Пакс ведь не собирается снова спать на полу автомастерской, когда у него есть совершенно теплое и удобное место для ночлега в моем доме? И я предложил это по доброте душевной, а не потому, что просыпаться с членом в глотке игрока в регби ростом шесть футов четыре дюйма – прекрасный способ начать день.