– У меня нет смертельных врагов из моего прошлого, так что думаю, что я – золото.
– Просто будь самим собой: очаровательным, блестящим, забавным, и они полюбят тебя.
Почему, черт возьми, мой лучший друг так хорошо ко мне относится? Куда я пошел двенадцать лет назад, когда мы впервые встретились? Мне бы сейчас не помешало хоть немного такой удачи.
– Спасибо, детка. Это помогает. Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю. Серьезно, Томас. Не нервничай. Ты будешь великолепен.
– Просто не трахай своих учеников. Я знаю, как они тебе нравятся молодыми.
– Сука. Мы еще поговорим об этом.
Пока я улыбаюсь в свой телефон, я слышу грохот приближающегося грузовика. Черт, так быстро. Я прислоняюсь к машине, почти уверенный, что она не взорвется, поскольку перестала дымить. Когда водитель эвакуатора выскакивает наружу, я теряю дар речи.
Я ожидал увидеть типичного механика – немолодого и засаленного. Но уж точно не греческого бога в синем комбинезоне.
Он, черт возьми, почти самый высокий мужчина, которого я когда-либо видел. Когда он подходит ближе, я не могу оторвать глаз от его широких плеч и мощных бицепсов. Когда я все-таки заставляю себя взглянуть ему в лицо, первое, что я замечаю, – это шрамы, врезавшиеся в его черты. Они выглядят так, словно кто-то разрезал ножом этот безупречный фасад с высокими скулами, острой линией подбородка, точеным носом...
– Мистер Личфилд? – сказал он сочным, глубоким голосом.
Вскакивая со своего места, я отталкиваюсь от машины и делаю пару шагов по направлению к нему:
– Это я.
– Мне позвонили и сказали, что вас нужно отбуксировать. Что случилось?
– Ну, из-под капота повалило много дыма, что, как я предполагаю, плохо, поэтому я сразу же съехал на обочину.
– Можно мне взглянуть? – спрашивает он, проходя мимо меня, оставляя за собой облако своего мужского запаха.
При ближайшем рассмотрении я понимаю, что он молод или, по крайней мере, моложе, чем я подумал сначала – может быть, чуть за двадцать? Я также замечаю, что у него полные и идеальные губы. На верхней есть прорезь, и я тут же ловлю себя на том, что задаюсь вопросом, каково было бы ощутить её моим языком.
– Сэр?
– О, да. Вперед. – Я поднимаю руку, указывая на переднюю часть своей машины.
Он колеблется, сдвинув брови и пристально глядя на меня.
– Мне нужно, чтобы вы открыли для меня капот, – произносит он смелую команду, от которой у меня по спине пробегает волна жара.
– М-м-м... – Я открываю дверь со стороны водителя и приседаю в поисках рычага, чтобы открыть капот. Я шарю вокруг несколько секунд, но, похоже, не могу его найти.
– Вы не знаете, где защелка капота, не так ли?
Я чувствую его присутствие позади себя, и волна разочарования накатывает на меня. У меня и так выдался достаточно плохой месяц, и я не хочу, чтобы меня унижал мальчишка с эвакуатором.
– Я просто забыл, где он, – бормочу я. Потянув за ручку, я слышу хлопок и встаю, меня охватывает облегчение.
Когда он зажимает меня между своим телом и машиной, то смотрит на меня сверху вниз с выражением веселья на лице, и я замечаю, что едва достаю ему до подбородка.
– Это бензобак.
Пиздец.
Снова опускаясь на колени, нащупываю ручку. Меня кидает в жар, и мне трудно сосредоточиться. Я замираю, когда чувствую, как его рука касается моей. Он возвышается надо мной сзади, и я вдыхаю аромат одеколона, смешанный с маслом и бензином. Одна из его ладоней ложится на мою руку, когда он прижимается ко мне, и, хотя между его ногтями и на подушечках пальцев запекся жир, я замечаю, что кожа у него мягче, чем я ожидал. Ему требуется ровно одна секунда, чтобы найти рычаг под приборной панелью, в результате чего спереди автомобиля раздается хлопающий звук.
В свою защиту скажу, что я больше из тех, кто предпочитает «приехать в автосервис и позволить механику со всем разобраться».
– Спасибо, – бормочу я, когда он уходит.
Он осматривает двигатель автомобиля, вытаскивая и открывая детали, о которых я абсолютно ничего не знаю, и я, кажется, не могу избавиться от этого внезапного нервного напряжения, в которое он меня вверг. Почему я никогда не видел его в городе? Конечно, я бы запомнил такого парня, как он.
Он, должно быть, не меньше шести футов четырех дюймов, может, даже пяти3, и эти шрамы... Его черные волосы длиной до подбородка падают ему на лицо, когда он копошится под капотом, и я изо всех сил стараюсь выглядеть заинтересованным в том, что он делает, но не могу представить, что это очень убедительно.