― Ты… ― едва слышно прозвучал голос Хоарана. ― Скажи что-нибудь…
Он бы и сказал, если б мог. Он бы многое сказал…
Хоаран выдержал минуту и приподнял голову. В светло-карих глазах застыл вопрос.
― Чжин?..
Он попытался хоть слово выдавить из себя, но не вышло.
Хоаран мягко обнял его и прижался щекой к его щеке.
― Прости… Я думал… Неважно. Тебе… Ты… Очень больно? Сейчас…
Он осторожно отстранился, нахмурившись, прикоснулся пальцами к внутренней стороне бедра Джина, тронул живот и закусил губу.
― Кажется, всё нормально… Где именно больно? Не молчи!
― Дурак, ― закрыв глаза, с трудом выдохнул Джин. Господи, ну какой же он… Проклятие. Ему хотелось убить себя же. Просто за то, что сейчас больно именно рыжему.
― Дурак, ― согласился обречённо Хоаран. ― Я думал, ты хотел… Хотя какая разница, что я там себе думал, просто… Я надеялся, что если и будет больно, то совсем немного. И…
― Перестань…
― Что?
Джин попытался сделать нормальный вдох, но ничего, разумеется, не получилось.
― Перестань… извиняться… Это же не в твоём стиле…
― Прости…
― Да хватит!
Ну какой же он, всё-таки… Проклятие! Джин ничем этого не заслужил. Ничем! Не заслужил! Никто и никогда так к нему не относился. И он не подозревал, что такое вообще возможно. Любить так… самозабвенно. И он не думал, что так хоть когда-нибудь будут любить его.
― Перестань… Мне просто трудно говорить… Ничего не болит.
Хоаран смотрел на него с недоумением.
― Не болит! Дурак!.. У меня просто нет сил…
Хоаран наконец соизволил поднять его, развернул и усадил, прижав спиной к своей груди.
― Правда? ― уточнил с сильным сомнением.
― Правда, ― подтвердил Джин, устало откинув голову ему на плечо.
― Значит, вопрос с насилием можно считать закрытым?
Джин вновь чуть собственным дыханием не подавился.
― Что? С каким… Я не знаю, как называется то, что ты со мной делал, но это не имеет с насилием ничего общего. Насилие, придурок упёртый, это когда ты делаешь с другим человеком нечто такое, что доставляет удовольствие именно тебе, а ему при этом плохо, больно и вообще умереть хочется.
― Вот как… ― Кажется, Хоаран почему-то здорово расстроился. ― Тогда зачем…
― Затем, что ты просто не можешь сделать так, чтобы мне было плохо! ― решительно отрезал Джин. ― Мне будет хорошо даже тогда, когда будет плохо. Дурак. А по поводу недавнего… Не думаю, что смогу выдерживать это часто, но время от вре…
― Что? Ты хочешь ещё?
― Само собой, ― ядовито ответил он, наконец-то отплатив рыжему его же монетой.
― Но… Тебе же…
― Хоа… ― Он всё-таки дотянулся и запустил пальцы в рыжие волосы, заодно заставив Хоарана наклониться к нему. ― Ты что сейчас держишь в руках?
― Тебя… ― непонимающе ответил Хоаран, чуть помедлив.
― Так вот… С тем, что ты сейчас держишь в руках, ты можешь творить всё, что захочешь. Именно ты. Ты один. Просто осознай наконец одну простую истину ― я тебя люблю. Всего, целиком и любого. Тебя. Я хочу тебя всего ― с головы до пят, каждый кусочек готов любить. Даже когда ты невыносим, я всё равно люблю тебя. Всего тебя. Такого, какой ты есть. И такого, каким ты можешь быть. И даже если я тебя злю и вывожу из себя, это ничего… Я не всегда умею говорить так, чтобы ты меня правильно понимал, просто… Что бы я тебе ни говорил раньше или в будущем, запомни, что ты мне нужен такой, какой есть. Весь. И мне всегда будешь нужен только ты один. Даже если я потом скажу что-то иное, просто не слушай. Потому что самое главное я сказал тебе именно сейчас. Без тебя меня не будет. Без тебя от меня останется только худшая часть, быть которой я не желаю. И если я тебе не нужен, поступи милосердно ― просто уничтожь меня полностью, совсем. Потому что без тебя я уже не буду живым. Живой я только тогда, когда ты держишь меня в своих руках. И да, я схожу с ума от желания привязать тебя к себе… но только потому, что лишь ты возвращаешь мне желание жить. Рядом с тобой я различаю цвета. И я не знаю, что я должен сказать, чтобы ты понял, насколько ты важен для меня. Я не знаю, есть ли вообще такие слова, какие могли бы выразить то, что я чувствую, когда смотрю на тебя… А смотреть на тебя я могу вечно, Эндзэру. И знаешь… Я же в твоих руках, так? И ты сам твердил, что я ― твой. Я всё выдержу, лишь бы принимать это от тебя. Что угодно. Но от тебя. Я так хочу, ясно? И я не боюсь это повторять. Могу повторять до тех пор, пока до тебя, упрямого осла и тупицы, не дойдёт ― я люблю тебя. И мне наплевать, как это называется и что об этом думают другие. Я не могу отменить это. И ты не можешь. Никто не может… Ведь, как бы там ни было, это именно ты всё время указывал мне дорогу, чтобы я смог выйти из лабиринта ненависти. С того самого момента, когда мы встретились впервые, просто я не сразу это понял и… Наверное, тебе всё равно, конечно, но…
Джин закрыл глаза, вслушавшись в собственное успокоившееся дыхание и в дыхание Хоарана. Хоаран молчал, но продолжал обнимать его. Ладно, он ведь тормоз, поэтому надо дать ему время, чтобы осознал… Джин удобнее устроил голову на плече Хоарана и вздохнул. Силы если и возвращались, то как-то уж совсем лениво. Через минуту он просто уснул.
― Чжин…
Лёгкое прикосновение к волосам осталось незамеченным. Хоаран крепче обнял Джина и задумался всерьёз…
Проснулся Джин уже в комнате ― от внезапного грохота, вслед за которым чётко услышал негромкое, но выразительное:
― Чёрт!
Он повернул голову и увидел возле раскрытого шкафа с одеждой Хоарана, тот как раз наклонился, чтобы поднять тяжёлый ботинок ― один из. Видимо, это счастье свалилось с верхней полки шкафа. Нормальные люди держали обувь внизу ― на нижних полках, но у рыжего всё наперекосяк.
Хоаран явно куда-то собирался: влез в чёрные джинсы с чёрными же кожаными чехлами сверху, футболку ещё не нашёл, как видно, ну и обувь вот присматривал.
― Что ты делаешь?
― Вот чёрт! ― Хоаран посмотрел на него, запустил пятерню в рыжую шевелюру и окончательно её взлохматил. ― Я случайно тебя разбудил. Спи лучше.
― Восьмые сутки? ― возмутился Джин и решительно сел: тело немедленно отозвалось на резкое движение едва ощутимой томительно-сладкой болью.
― Ну… ― невнятно протянул Хоаран, выудив из кучи вещей футболку фиолетового цвета. Подумал немного и надел её, затем вытащил лёгкую чёрную куртку из потёртой замши и накинул на плечи уже не глядя.
― Так куда это ты?
― Эсмер уезжает ― идём отметить.
― Я с вами.
― Зачем? ― закрыв дверцу шкафа, озадаченно поинтересовался Хоаран. Он снова провёл рукой по волосам, откинув их назад и попытавшись пригладить немного.
― Тоже отметить.
― Ты лучше поищи себе занятие…
― Я нашёл. Уже давно.
― Что? И какое?
― Университет истории и лингвистики, факультет антропологии и этнографии, специальность -фольклористика. Ну и дополнительно ― корейский и курс археологии.
Хоаран осторожно присел на стульчик.
― Этнография?
― Это…
― Я знаю, что такое этнография, ― отрезал Хоаран.
― Ну надо же, ― восхитился Джин с иронией. Интересно, он понял или нет, что для такого выбора были причины? По лицу ничего не прочесть…
― И что такое фольклористика ― знаю тоже. Даже антропологией не напугаешь. Но… Фольклористика? Ты серьёзно?
― Вполне. Мне это нравится, ― подтвердил Джин. ― И не переживай, я уже учусь там. Кстати, у тебя стол есть? Кроме тех, что на кухне и в гараже.
― Будет, ― пожал плечами Хоаран. ― Тебе какой нужен?
― Нормальный письменный стол.
Хоаран что-то мысленно прикинул и кивнул.
― Завтра привезу. Стул, полагаю, тоже нужен.
― Ну, так я иду с вами?