Всё равно!
Долой задвижку!
Вооружившись отвёрткой, Джин яростно атаковал скобяное изделие. Задвижка упёрлась на последнем то ли болте, то ли гвозде. Джин старательно выкручивал болт — всё-таки болт, а не гвоздь, но тот упрямо не желал расставаться с дверью.
И траурным аккордом за воротами взревел мотор байка.
— Проклятие…
Джин подёргал задвижку, а, услыхав скрип ворот, отчаянно рванул — выдрал с “мясом” и спрятал железку в ладони, после чего, постаравшись придать себе обычный вид, сунулся на лестницу.
Хоаран поставил как раз коня на место и что-то там протирал. Когда Джин спустился вниз, он закончил возиться и оглянулся через плечо. Да уж, вот это видок… В пыли по уши, на лице — сетка мелких царапин, волосы встрёпаны ещё хлеще, чем обычно. И левое плечо украшал грязный бинт с красноречивыми тёмно-бурыми пятнами.
— Ты упал с байка? — ошарашенно выдал первое, что пришло в голову, Джин. И Хоаран тут же хлестнул его взбешённым взглядом, после чего отвернулся.
— Я не могу упасть с байка.
— Что у тебя с рукой?
— Ничего.
— Ничего — это когда упал и синяк себе набил, а не тогда, когда литрами кровь хлещет…
— Решил в медицину податься? — полыхнул Хоаран, круто развернувшись и посмотрев прямо на собеседника. Двинулся затем чуть в сторону и споткнулся об одну из коробок. — Это ещё что такое?
— Твои вещи, — спокойно сообщил ему Джин. — Вещи, которые пора выкинуть.
И он приготовился к шторму, тайфуну и урагану с землетрясением вместе.
Хоаран промолчал, поглазел на коробки и бардак из запчастей, выдворенных из холодильника, затем стремительно прошёл мимо Джина и поднялся по лестнице. Джин стиснул в ладони злосчастную задвижку и рванул следом.
Хоаран притормозил на пороге комнаты, уставившись на окно. После короткой заминки отметил компьютер на столе, фонарь, зеркало и ковёр. Будильник проигнорировал. У него медленно поползла вверх бровь, и Джин машинально напрягся, приготовившись оказать достойный отпор любым возражениям. Честно говоря, сейчас он был близок и к тому, чтобы в самом деле врезать Хоарану.
Хоаран взял курс на шкаф, распахнул дверцу и даже слегка отшатнулся, затем тряхнул головой, порылся внутри немного и выудил полотенце. Он обогнул Джина по дуге и направился в ванную. Когда потянул за собой дверь, ладонью проехался по гладкой поверхности. Остановившись, с минуту любовался на то место, где полагалось быть задвижке. В который уже раз Хоаран круто развернулся и двинулся к Джину, остановился так близко, что Джин невольно приподнял немного голову.
— Задвижку-то за что? — тихо спросил Хоаран.
— Мне так спокойнее, хотя бы не дам тебе утопиться, — пробормотал изрядно озадаченный Джин. — Надо перевязать тебе…
— Не надо. Пуля прошла навылет — и впрямь пустяк. Ты видел наставника?
Джин кивнул.
Хоаран отвернулся, качнул головой, издав какой-то непонятный звук, и спокойно ушёл в ванную. Дверь, впрочем, прикрыл. Джин навострил уши и невольно улыбнулся, услыхав через пару минут тихое чертыхание — Хоаран заметил зеркало.
Джин прогулялся на кухню и без всяких колебаний выбросил задвижку в мусорный пакет. Сполоснув руки, взял большой стакан и налил туда холодного молока. И с этим стаканом молока он отправился в ванную, где застукал Хоарана уже в воде. Тот пытался отодрать от плеча прилипший бинт.
— Ну здорово… — прокомментировал он появление Джина без особого восторга.
— Держи. — Джин невозмутимо всучил ему молоко в правую руку и цепко ухватил левую. Прикинув на глаз сложившееся положение, резко дёрнул и оторвал повязку от раны. В воду упала красная капля. Проигнорировав насмешливое выражение лица Хоарана, он осмотрел дырку в плече и убедился, что пуля и впрямь прошла сквозь мякоть, не причинив большого ущерба. И, к слову, рана не свежая. Выходит, этот рыжий упёртый осёл ещё и рассекал на байке в подстреленном виде уйму времени.
— Завтра, — тихо пробормотал Хоаран, сделав глоток молока.
— Что?
— Всё завтра. Скандал тоже. Сегодня у меня нет настроения, уж извини, а завтра я с удовольствием начищу тебе рыло, если ты дашь мне повод, — прикрыв глаза, договорил Хоаран.
— А… Эрик знает, что ты вернулся?
Хоаран медленно наклонил голову и вновь занялся молоком. Джин порылся в аптечке и сделал всё, что было в его силах, чтобы привести рану в более или менее приличный вид.
— Перестань. Заражения нет, заживёт быстро.
— Как на собаке… — не удержался Джин и покосился на Хоарана. Тот не обратил внимания на его слова, допил молоко и вручил Джину пустой стакан.
— Если усну, не буди. И если притащится кто, гони в шею.
— Необычные инструкции…
Хоаран опалил его быстрым взглядом из под ресниц и вздохнул. Джин наклонился и мягко тронул губами тёмную бровь.
— Если нужна будет помощь… позови, ладно?
— Угу. Ещё молока — больше ничего.
— Точно?
— Точно…
Непривычно мирный и спокойный. И даже ничего не сказал по поводу перемен. Собственно, Хоаран вообще ничего не сказал и отреагировал как-то… Джин ждал всякого, навоображал себе ядерную войну даже — и такое вдруг… Что-то из ряда вон выходящее.
Джин принёс ещё стакан молока и помедлил. Ждал привычного сердитого рыка, но так и не дождался, хоть и простоял на пороге ванной столбом пару минут. Прислонившись к стене в коридоре, он медленно провёл рукой по лицу и качнул головой.
Что-то не то. Не похоже на Хоарана. Странно. Хотелось вернуть всё, как было. Пускай бы свирепствовал, рычал, больно жалил словами и кусался, потому что это — норма. Так должно быть. Именно так — не иначе. Потому что, свирепствуя, рыча, жаля и кусая, он смеялся, веселился на свой манер — и даже если сердился, то сердился чуточку, не глубоко, легкомысленно и мимолётно. Он запальчив, азартен, напорист, но не зол. И он всегда холоден на самом деле — там, внутри, холоден и сдержан, уравновешен, спокоен и так необъяснимо великодушен. Пережиток прошлого под маской бесшабашного, гордого и несговорчивого мальчишки. Пережиток прошлого, искажённый правилами существующего ныне мира. Неправильный, изуродованный и снаружи, и внутри, но сохранивший свою суть в первозданном виде. Словно алмаз, спрятанный в булыжнике. Чужой для всех вокруг, но сумевший заставить этих всех с собой считаться. Как это сам Хоаран всегда говорит…
“Не имеет значения, в какую пропасть тебя сбросят. Имеет значение лишь то, как высоко после этого ты сможешь подняться”.
Нет страха, нет паники… Но какое-то смутное беспокойство намертво присосалось пиявкой к сердцу Джина. Он даже самому себе не мог объяснить, в чём дело. Пожалуй, то смятение, что сейчас его переполняло, сводилось в итоге к одному-единственному желанию: вломиться к Хоарану, крепко обнять и не отпускать. Не отпускать ни за что, даже если небо рухнуло бы на землю.
И дело вовсе не в поездке этого ненормального, и не в его ране… Но в чём?
В голове роились глупости, бессмысленные и неправдоподобные догадки. Ничего же не случилось. Почти. Джин просто проявил внимание к собственной персоне и привёл жилище рыжего в надлежащий вид — всего-то. Если Хоарану это не понравилось, он с лёгкостью мог вернуть всё в исходное состояние.
Не вернул. Но и не пребывал по этому поводу в восторге. Он ничего не сделал. Вообще ничего. Хуже этого… Да что могло быть ещё хуже?
Джин опять запутался. Сам не понимал, почему это произвело на него такое впечатление. Впрочем, есть одно простое и логичное объяснение: Хоаран устал — это нормально, даже для него нормально. Неделю с байком — постоянно в пути — никто не мог выдержать без последствий. Он всего лишь устал, а завтра Джина ждёт шторм с ураганом. Именно, так и будет.