— Прямо сейчас?
— Прямо тогда, когда у меня есть настроение на эту блажь. Оно есть сейчас, но может пройти.
Джин неуверенно подошёл к неподвижному Хоарану и вопросительно посмотрел на него. Тот вздохнул и вновь отвернулся к морю, закинув руки за голову. От глаз Джина не укрылось то, как Хоаран сцепил пальцы, словно сжал волю в кулак перед пытками.
Он сердито дёрнул молнию на жилете и закусил губу, размышляя над тем, откуда стоило бы начать. Начать хотелось сразу всюду. Через минуту он уже забыл, что планировал злиться, и легонько тронул шею — кончиками пальцев.
— Джин, ты издеваешься? — мрачно уточнил Хоаран. — Если я хреново чувствую такие вещи, то прикасаться нужно увереннее. Столь невесомые заигрывания абсолютно точно приведут к столь же невесомому результату. Наверное. Но чаще всего бывает именно так.
Джин прикоснулся твёрже.
— Уже другое дело.
— Нравится?
— Если мне что-то понравится, ты вряд ли это пропустишь, — прикрыв глаза, устало ответил Хоаран.
Джин промолчал и продолжил то, что он так хотел сделать. Прикоснулся к ключице, двинулся ниже, прижал ладонь к груди — сердце билось ровно, неторопливо. Ни о чём хорошем это не говорило, разве только о том, что у кое-кого отменное здоровье, но это Джин и так знал. Он провёл пальцами по центру груди; старательно не делал различий между шрамами и непомеченными участками кожи — уже уяснил, что Хоаран не терпел, когда выделяли именно шрамы. Осмелев, наклонился и возобновил прикосновения уже с помощью губ и языка, спустился на живот: хотелось поцеловать тонкий шрам от ножа, но он удержался и поцеловал аккуратную ямочку в центре.
В сумерках прозвучал смешок.
— Если ты решил защекотать меня насмерть, то ты выбрал верный способ, — весело проинформировал его Хоаран.
«Сволочь!»
Озвучивать короткую мысль Джин не стал, а переключился на другие места, вновь вернулся к груди и вплотную занялся самыми чувствительными её местами. По крайней мере, у многих людей эти места весьма охотно реагировали на ласки, как и у самого Джина. Хоаран в эту группу явно не входил. Реакция была, но Джину пришлось постараться. И реакция оказалась исключительно внешней, даже пульс не участился.
— Я не испытываю отвращения, как видишь, — едва слышно произнёс совершенно нормальным голосом Хоаран, — я просто не чувствую.
— Но тогда разве тебе не всё ли равно, прикасается кто-то или нет?
— Джин, если тебе стучать вон тем прутиком по голове, тебе нормально будет? Полагаю, ты либо сразу отмахнёшься, либо немного потерпишь, а потом скажешь всё, что думаешь по этому поводу. Тут то же самое.
— Но так не бывает! Ты не можешь ничего не чувствовать! — вспылил Джин.
— Убедись ещё раз, если тебе хочется. Буду рад, если реакции просто замедленные. Но вряд ли. Если помнишь, я даже паршиво чувствую холод и жару.
Это точно, Джин с содроганием вспомнил, как этот ненормальный бегал по холоду в неизменном жилете — и хоть бы что ему.
Он ещё раз увлечённо исследовал доступные участки тела, но прогресса не добился, впрочем… Когда он потянул вниз молнию на джинсах, Хоаран резко сел и перехватил его руку.
— Ну нет уж.
— Боишься?
— Вовсе нет, но это уже не то.
— Почему?
— Издеваешься?
— Я же просто прикасаюсь, как ты и разрешил.
— Чёрт возьми…
— Ты сам сказал, чтобы я искал — я ищу, всё честно.
— Чёрт, но там-то на кой искать, если ты и так знаешь…
— Ничего я не знаю, — упёрся Джин. — Мне почти не доводилось дотрагиваться, только…
И он решительно толкнул Хоарана ладонью в грудь, заставив вновь растянуться на песке.
— Джин…
— Заткнись и не мешай.
— Это бес…
Он управился с молнией и перешёл непосредственно к делу. По крайней мере, бесчувственный чурбан закусил губу, а тело недвусмысленно отреагировало на прикосновение. Во внезапно посветлевших до цвета янтаря глазах Джин увидел ту самую желанную дымку, осторожно обнял пальцами столь чувствительную часть плоти, поэкспериментировал немного с различными вариантами прикосновений. Теперь не требовалось проверять пульс — уже и так ясно, что реакция нужная. От нового прикосновения, уже уверенного, Хоаран зажмурился, но стоически промолчал. Ладно…
Джин ощутил прилив вдохновения, когда убедился, что всё-таки он может сделать нечто столь приятное для этого упрямца. Он наклонился и хотел тронуть губами, но буквально в тот же момент Хоаран вывернулся воистину змеиным движением и припечатал его к земле.
— Что…
— Нет.
— Но… не понимаю… Почему?
— Не так, — хрипло отрезал Хоаран.
— Хоа…
— Я не хочу, чтобы ты это делал.
— Но это всего лишь…
— Нет, я сказал!
— Но тебе же нравилось.
— Я не хочу, чтобы ты стоял на коленях и… Просто не хочу. Мне такое не нравится.
Собственно, он и сам никогда этого не делал, ни разу. Джин никогда раньше не задумывался об этом, да и повода не было. Хоаран всегда заставлял его чувствовать всё так остро, что ему и в голову не могло придти выражать хоть чем-то недовольство. И Хоарану для этого не нужно было прибегать к подобному способу, так что Джин даже не предполагал, что ему просто это не нравится. Почему-то.
— Ну… а если так же, как сначала…
— Да не хочу я! — резко бросил Хоаран, отпустил Джина и поднялся на ноги, одновременно приводя одежду в порядок. Выглядел он… Как минимум, в ярости.
— Ты можешь хотя бы объяснить?
Он в ожидании смотрел на спину Хоарана. Наконец тот обернулся, внезапно протянул руку и поднял Джина с песка.
— Ты помнишь, как это всегда было? — тихо спросил он. — А помнишь, как ты однажды сказал, что я так тебя «победил»? Когда ты сделаешь именно то, что собирался сделать сейчас, тогда сможешь вновь сказать мне те же слова. Вот только тогда они будут правдой.
— Но я же сам хочу это сделать… — растерянно пробормотал Джин.
— Неважно. Можешь думать, что пожелаешь. Я живу не по твоим законам, уж прости. У всего есть конкретное значение — у этого тоже.
И он решительно застегнул молнию на жилете.
Похоже, лимит экспериментов на сегодня вышел. Джин впал в чёрное отчаяние. Единственное, что у него получилось, оказалось неприемлемым. Сейчас ему хотелось от души врезать Хоарану с его проклятым кодексом поведения, который уже в печёнках у него сидел. Да кому какое дело до того, как он хотел любить эту упёртую сволочь? Ну и пускай этот мерзавец думал бы себе, что пожелал бы, зато ему было бы хорошо. Им обоим. Ведь Джин с огромным удовольствием прикасался бы губами хоть к каждому миллиметру кожи Хоарана — и всё равно, где именно располагались бы эти миллиметры.
Он развернулся и направился к кромке прибоя.
— Погоди, — внезапно окликнул его Хоаран. — Кажется, у меня… есть одна идея.
— Нет уж, спасибо. Мне уже хватит.
— Да постой ты! Я не знаю, сработает ли… Вроде бы должно. Если это барьер здесь, — он тронул пальцем собственный висок, — то должно быть как минимум одно условие, когда барьер даёт сбой.
— То есть?
— Ты танцевать умеешь?
— Что? — Вопрос не просто огорошил Джина, а даже отбил напрочь способность здраво мыслить.
— Не настаиваю на мастерстве, но хоть немного умеешь?
И только теперь Джин заметил то, на что прежде и внимания не обратил. Негромкая музыка — она доносилась от отеля неподалёку. Звук нормальный: ритм, мелодия, вокал — всё слышно вполне отчётливо. Он прислушался — нечто то ли испанское, то ли латиноамериканское — он не различал тонкости.
— Под такую музыку ни разу не приходилось. Только совсем простое — что-то вроде вальса — могу.
— Рад, что ты считаешь вальс простым, — сверкнул улыбкой Хоаран. — Тут всё ещё проще…
— Постой, ты хочешь со мной танцевать вальс? — потрясённо пробормотал Джин.
— И не мечтай, придурок. Я всего лишь даю тебе возможность прикасаться ко мне так, как ты хочешь, и, надеюсь, с нужным тебе результатом.
— Не понимаю… Почему ты…
— Заткнись. Потому что в танцах работают два правила, без которых ни черта не выйдет. Первое: необходимо чувствовать музыку. Второе: необходимо чувствовать партнёра. Не могу обещать, что у нас всё получится, но мне нравилось танцевать, так что шанс есть. Будешь пробовать или тебе это уже не надо?