— Мне необходимы пятьсот рублей. Отец просил.
— Хасан Шакирович? Пятьсот рублей? Разве он вернулся? — Мгновенно поняв, что Альберт попался на слове, Маркел Генрихович покачал головой.
— Не верите мне? — вспыхнул Альберт.
— Нет. Не могу поверить. Покажите записку, — сказал Зубков.
— Какую вам еще записку? Если боитесь, что пропадут ваши пятьсот рублей, я и сам могу написать.
Альберт торопливо посмотрел на часы.
— У меня с собой всего-навсего на трамвай, Альберт. Конечно, будь со мной деньги, без долгих слов дал бы, — сказал Зубков.
— У Хисами-абзы попросите.
— Э-э, Альберт. Если бы у Хисами были такие деньги… Нет, брат, вся месячная зарплата Хисами-абзы не доходит до пятисот.
— Я завтра же принесу, Хисами-абзы.
— В этом мы не сомневаемся, но как это среди ночи вынь да положь полтысячи! Это чего-нибудь да стоит! И перед Хасаном Шакировичем и Ильшат Сулеймановной нехорошо, — уже хладнокровно взвешивал Маркел Генрихович. — Деньги не им нужны, а вам, Альберт. И что вы собираетесь с ними делать, мы тоже не знаем. А случись что, ваши родители выместят все на нас.
Заметив, что Альберт сбит с толку, Зубков усмехнулся.
— В молодости я и сам, случалось, попадал в такие же переплеты. Сидишь, бывало, в ресторане. Девушки, вино… Вечер долгий, душа широкая, смотришь — время расплачиваться. Сунешься, а карман-то пустой… Не так ли? Ладно, Альберт, твоего отца ради. Он человек достойный. Поможем тебе. Верно, Хисами Галиевич?
Альберт стоял с опущенной головой.
Хисами протянул ему заржавленную ручку и жухлый листок бумаги.
— Пиши. Для очистки совести, — сказал Хисами.
Альберт написал, что с него требовали, и протянул расписку Хисами.
Глава восьмая
День прибавлялся, а январские морозы крепчали. Думалось, никогда не быть весне, а солнцу в зените. Так и будет оно кружить низко, сквозь пахмурь, как сегодня.
Дул ни на минуту не затихающий порывистый ветер без снега, превращая улицы в грязный гололед.
На заводе получили новый заказ — «Казмашу» предлагалось приступить к выпуску сеялок. Директор и главный инженер завода срочно должны были вылететь в Москву. Получение дополнительного заказа почти вслед за утверждением проекта инженера Назирова было как гром в ясном небе. Собственно, новый заказ начисто зачеркивал проект Назирова. Было бы еще полбеды, если б все заключалось в этом. Во имя государственных интересов можно отказаться не только от утвержденного, но даже и от осуществленного проекта. Но этот новый заказ ставил под сомнение всю программу завода.
Муртазин вспыхнул было, разбушевался. Но скоро ярость сменилась спокойной до невозмутимости выдержкой. Впрочем, Гаязов особенно этому не удивлялся: он больше других успел приглядеться к директору. Чем больше усложнялась обстановка, тем тверже держался Муртазин, показывая новые, неожиданные стороны своего характера.
Он болел гриппом. Врачи не разрешили ему выходить, и это позволило Муртазину отложить поездку. В считанные дни он переворошил множество материалов о производстве сеялок, сделал сравнительные расчеты и, больной, с заросшими щеками, обмотав шею теплым шарфом, приехал на завод.
— Зоечка, быстро ко мне Гаязова, Михаила Михайловича и Калюкова, — просипел Муртазин простуженным голосом, проходя в кабинет.
Вчетвером уселись вокруг стола. Гаязов с первого взгляда понял, что Муртазин плохо спал эти дни, — веки у него припухли, крупные черты лица стали еще резче.
Директор начал без всякого вступления:
— Я решил отказаться от сеялок. Я убежден, что проект Назирова надо во что бы то ни стало защитить и пойти на значительное увеличение выпуска запчастей и установок, если этого потребуют от нас взамен сеялок.
— Как же это так, Хасан Шакирович, — спросил простоватый Калюков, — одной рукой утверждают проект, другой…
— Ничего удивительного, Пантелей Лукьяныч, — сказал Муртазин. — Жизнь меняется, меняются и планы. Если бы дело клонилось в разумную сторону, я бы не возражал. И не такие проекты иногда летят. Хуже, что в министерстве плохо знают особенности каждого завода и важный государственный вопрос решают формально. «Казмаш» — завод сельскохозяйственных машин? Да. Сеялки нужны для сельского хозяйства? Да. Все очень просто. И не хотят задуматься над тем, что «Казмаш» выпускает дизели, установки, требующие обработки деталей по второму классу. Значит, у нас и станки соответствующего назначения, и рабочие с высокой квалификацией. А что такое сеялки? Это грубое производство. Для них нужно менее совершенное оборудование, да и рабочие руки не таких мастеров. Если нам навяжут сеялки, мы вынуждены будем на точных станках силами высококвалифицированных токарей и лекальщиков производить обдирочные работы или расстаться с нашим коллективом и набрать новый. Разве это не преступление с государственной точки зрения?