Сулейман шел один. Какая чудесная пора пришла, как хочется жить! С этим страстным желанием жизни он и перешагнул порог своего дома. Все двери и окна были раскрыты настежь. В просторных комнатах гулял теплый ветерок, поколыхивая белыми занавесками. Звенели девичьи голоса: Гульчира с Нурией пели песню о любви и счастье.
Сулейман хотел было кашлянуть, — не смутить бы дочерей тем, что нечаянно подслушал песню, которую они пели только для себя, для души. Но песня была так прекрасна, что старый Сулейман замер. И вдруг в чудесную, уводящую далеко-далеко песню ворвался громкий детский плач.
«Ого, молодой Уразметов голос подает», — усмехнулся Сулейман и весело крикнул:
— Эй, девушки, успокойте-ка артистов!
Выбежала Нурия в белом платье. Она не то собиралась куда-то, не то только что пришла. Тем временем заплакал и другой ребенок.
— Папа, — позвала Нурия, — помоги, пожалуйста, Марьям-апы нет дома.
Она передала отцу ребенка, сама взяла другого. Но, видимо боясь испачкать платье, держала его так нелепо и далеко от себя, что Сулейман не смог удержать смеха.
— Ай, дочка, что он, кусается, что ли? Так и уронить недолго. А ну, дай мне и второго внучонка. — И, взяв малыша из рук обрадованной Нурии, зашагал по комнатам, приговаривая: — Ну как, джигиты, растем, га? Крепнет рабочая династия Уразметовых! Это надо понимать, други мои. Понимаете, га? Ну конечно, понимаете…
Сулейман-абзы переходил из комнаты в комнату, чмокая то одного, то другого. А занавески колыхались, словно лаская всех троих. Вот он вышел на балкон. Внизу магистральная улица полным-полна народу. Мчатся автомобили, троллейбусы, трамваи. Слева, на стадионе, играет музыка, бегают в белых и красных майках спортсмены.
— Запомните, други мои, здесь был пустырь, а мы построили город, — говорил Сулейман внукам, словно те его понимали. — А вы построите новые города. Верно, га? Конечно, верно. — И снова принялся их чмокать. — И-их, милые мои… любимые… В хорошее время растете, в хорошее время жить будете.
Из-за угла пятиэтажного дома напротив выкатилось солнце и осветило Сулеймана с внуками на руках.
1958