Марчисон просмотрел каждому из нас в глаза. Никто не шевельнулся.
— Других претендентов нет? — На щеке Марчисона блеснула капелька пота. Блеснула и поползла вниз, — Это моя работа, по справедливости.
Гробовую тишину нарушил Рамирес, сделавший самое идиотское замечание, какое мне когда-либо приходилось слышать:
— Хочешь искупить вину, Марчисон? За то, что ударил беззащитного аборигена? Станешь героем, а героям многое прощается…
Если бы Марчисон убил дурака на месте, мы бы наградили его аплодисментами. Вместо этого он лишь повернулся к Рамиресу и ответил:
— Ничего ты не понял, как и все остальные. Каковы на самом деле эти беззащитные аборигены и что они со мной сделали, — Марчисон сплюнул. — Меня от вас тошнит.
Марчисон отвернулся и пошел надевать скафандр.
По указаниям снаружи Хенрике успешно вывел корабль на посадочную траекторию. Прекрасная работа, выдающийся образец четкого взаимодействия.
На высоте в пятьдесят тысяч футов Марчисон замолчал. К тому времени уже установилась радиосвязь с землей, и посадка прошла без осложнений. Позднее нам рассказали, что при входе в плотные слои атмосферы на обшивке вспыхнул яркий огонь, совсем ненадолго.
Прошли годы, но я не могу отделаться от ощущения, что в поступке Марчисона добровольности не было совсем. Я слишком хорошо помню выражение его лица… Нет, это не походило на его собственный выбор.
Никому и никогда не удавалось загнать Марчисона в угол — до того дня.
Мы привыкли считать жителей Шаулы мягкими, кроткими, беззащитными. На одного Марчисон напал, но прожил потом недолго. Мягкие и кроткие — разумеется. Беззащитные? Марчисон так не думал.
Могли они вывести из строя приборы и наказать Марчисона проклятием мученичества? Вполне возможно.
Если так, слава героя тусклее, чем принято считать. Порой мне кажется, что Марчисон все же правильно оценил аборигенов.