— Клау-да, — бормочет он, не переставая лизать, поддразнивать и терзать меня каждым движением своего языка.
Я сжимаю в кулаках его густые локоны, а мои бедра начинают двигаться резкими толчками в ответ на каждое шершавое, горячее облизывание, которое он мне доставляет. Я ничего не могу поделать. Очень уж чертовски хорошо он умеет обращаться со своим ртом, и я нуждаюсь в этом. Ужасно сильно. Из моего горла вырывается слабый скулеж, и Кэйл удваивает свои усилия, с каждым движением своего языка становясь еще более увлеченным. И от интенсивности всего этого мои глаза закатываются.
И у меня нет абсолютно никакого желания его останавливать.
Глава 16
КЭЙЛ
Вкус Клау-ды просто невероятный. Не могу ею насытиться.
Меня удивило, когда хлынул запах ее возбуждения, как только мы коснулись друг друга. Сначала слегка, но чем больше я к ней прикасаюсь, тем больше ее запах наполняет воздух. Она не похожа на драконш, нисколько. Чтобы заставить себя возбудиться, ей не нужно вступать в драку. Она хочет, чтобы к ней прикасались, чтобы ее ласкали, хочет приложиться своими губами к моим.
Мне это нравится.
Я могу для нее это сделать. Неудивительно, что она столько раз говорила мне «нет» — я так и не понял нужные сигналы. Драконша перекидывается в свою ярко-красную боевую форму, чтобы привлечь внимание самца и бросить ему вызов сразиться. После этого, самец, победивший самку, должен решить, утвердит ли он ее как свою пару или будет дожидаться другую самку.
Я одерживал победы над многими самками, но ни одну из них до конца так и не утвердил. Мы с этими самками спаривались, и я их удовлетворял, но ни одной из них я так никогда и не отдал свое семя.
Я никогда не хотел обзавестись парой… до последнего времени.
Клау-да и станет моей.
Просто она совсем не похожа на драконш. Она не хочет драться со мной, чтобы продемонстрировать мне свое возбуждение. Она хочет приложиться своим ртом к моему, а еще, чтобы я ласкал ее кожу. Она показывает мне, как доставить ей удовольствие, как заставить ее истекать влагой от возбуждения и изнывать от желания. Это не имеет никакого отношения с вызовом на поединок, речь идет только о ласке.
Я люблю ублажать свою женщину. Люблю слабые звуки, которые она издает, то, как ее тело от моих ласк подергивается и выгибается. Она не сопротивляется и не говорит «нет». Вместо этого она цепляется за меня, желая еще. Поэтому я даю ей еще, утыкаюсь лицом в ее горячее влагалище, где ее аромат возбуждения самый густой, и пробую ее на вкус там.
Ее вкус сводит меня с ума. Еще больше сводит с ума то, как она тихонько всхлипывает и захлебывается, когда я с жадностью упиваюсь ее плотью. Когда я провожу языком по ее клитору, она издает какие-то странные звуки, возможно, слова, и я едва не утопаю в запахе ее возбуждения. Это заставляет меня низко зарычать от удовольствия.
Ее бедра двигаются резкими толчками в ответ на облизывание, а мой член так сильно затвердел и ноет от потребности. Я подавляю в себе соблазн приласкать его, поскольку не забыл, как она отреагировала в прошлый раз. Было бы так легко снять ее легкое на вид тело с куска камня, на котором она сидит, развернуть и взять ее. Утвердить ее и сделать своей. Даже сейчас безумие играет на самом краю моего разума, призывая к насилию. Не в отношении нее — никогда в отношении моей пары — однако желание перекинуться в боевую форму и взлететь в небо, чтобы посеять смерть и разрушения, просто огромное.
Но тут Клау-да издает еще один тихий звук, и это возвращает меня обратно к ней. К ее лицу, одурманенному удовольствием. К ее аромату, заполнившему воздух вокруг меня своим сладким благоуханием. Клау-да превыше всего. Если она позволит мне утвердить ее, безумие пройдет само. У меня появится своя точка опоры, за что держаться. Поэтому я снова облизываю ее, лаская языком влагалище, как я ласкал ее рот. Я хочу, чтобы она этим наслаждалась, чтобы не повернула назад и больше не произносила слова «нет». Я тружусь над ее гладкими складочками, облизывая и дегустируя ее своим языком снова и снова. Я провожу им по ее блестящему от влаги влагалищу, от того маленького бутона, который заставляет ее дрожать, вплоть до ее горячей сущности, затем снова возвращаюсь обратно. Когда хватка ее рук в моей гриве усиливается, я хочу дать ей еще больше. Я сгибаю палец и вжимаю сустав в ее глубины, аккуратно, стараясь не причинить ей вред своими когтями. Она такая хрупкая — совсем не похожая на драконш. Я буду чрезвычайно осторожен с моей Клау-дой. Причинение вреда ей во время утверждения было бы катастрофой. Я бы себе никогда такого не простил.