Я могу потребовать, чтобы она спала рядом со мной каждую ночь. Я могу потребовать, чтобы она отдала мне свое тело. Я могу проникнуть своими мыслями в ее сознание и просеять ее воспоминания. Это мое право как ее супруга. Но как я могу заставить ее нуждаться во мне? Как я могу заставить ее захотеть меня?
Как мне сделать так, чтобы такая независимая женщина, как Эмма, не возмущалась нашей общей связью? Как я могу заставить ее увидеть, что объединение наших духов делает нас обоих сильнее?
Это не то, что когда-либо приходило мне в голову. Когда дракони выбирает пару, это происходит после долгой битвы-ухаживания с самкой. Она подавлена, сердита, но гордится мужчиной, который достаточно силен, чтобы победить ее. Для дракони большая честь получить мужской подарок. Она знает, что связь между ними будет на всю жизнь, и что между ними будут дружеские отношения, радость и… связь.
Возможно, у людей все по-другому. Мысли Эммы указывали на то, что она не ожидала найти себе пару. Я также первый, кто прикоснулся к ней интимно. Гордость и неистовая радость от этого напоминания захлестывают меня, и я прижимаю ее маленькое тело к себе. Она моя, и только моя.
Моя пара бормочет во сне, ворочается, и, наконец, поворачивается и прижимается ко мне. Я поглаживаю ее волосы своими когтями, размышляя.
Я должен найти способ заставить ее понять, что нам хорошо вместе. Что она будет нуждаться во мне и хотеть меня после того, как мы оба окажемся в безопасности.
Что она никогда не сбежит от меня.
И что она никогда этого не захочет. Но как мне убедить в этом кого-то, кто так привык быть один? Она должна хотеть быть со мной.
Она должна захотеть прийти ко мне. Я не могу давить на нее.
Я продолжаю обеспокоенно гладить ее по волосам. Мне есть о чем подумать.
Глава 20
Зор
Неделю спустя
Я смотрю в широко раскрытые карие глаза моей милой, нежной половинки и удивляюсь, как такое существо может быть такой кровожадной.
«Объясни мне еще раз?»
Эмма нетерпеливо закатывает глаза, глядя на меня.
— Видишь крючок? Ты хватаешь червя и проталкиваешь его насквозь, протыкая вот здесь. — Она демонстрирует. — Это называется насаживать наживку на крючок.
«Ты пытаешь одно существо, чтобы поймать другое?»
— Это не пытка. Червь ничего не чувствует. Я думаю. — Она искоса смотрит на меня. — Не порти мне рыбалку, ты, большая чешуйчатая курица.
«Я совсем не похож на курицу, — раздраженно говорю я ей. — Я их видел. Они кудахчут и бродят как дуры. Они покрыты перьями и гадят на все подряд. Как это на меня похоже?»
Она хихикает, и этот звук заставляет мой дух трепетать от сладостного удовольствия.
— Ладно, значит, ты совсем не похож на курицу. Это просто человеческая поговорка. — Она отводит удочку назад и осторожно опускает леску в воду, с лески свисает ярко-красно-белый шарик. Она садится на край причала и свешивает ноги с него, затем смотрит на меня. — Хочешь, я заброшу твою удочку за тебя?
«Я сам могу это сделать», — ворчу я. Я изо всех сил стараюсь подражать ее движениям, но мой крючок опускается в воду не более чем на расстояние вытянутой руки передо мной. Я чувствую вспышку ее веселья, и это заглушает мое собственное раздражение из-за этой задачи. Пока я могу заставить ее улыбаться, я буду терпеть это. Я сажусь рядом с ней и притворяюсь, что мой крючок не прямо у моих ног.
«Человеческие высказывания странны, — говорю я ей, чтобы отвлечь ее от мыслей. — Как тогда, когда ты сказала, что была у меня перед носом, но это было не так… что это было?»
Она откидывается назад, оглушительно смеясь. Ее лицо выражает чистую радость.
— Фигура речи? Ты это уловил?
«Конечно, я уловил. Я нахожусь в твоих мыслях. Что это значит, когда ты говоришь, что ты у меня перед носом?»
— Это что-то вроде… чуши. — Она поднимает одну руку и подносит ее к моему лицу, близко к моему носу, но не совсем. — Ты знаешь… просто… Фигура речи.
«Я все еще не понимаю».
Она на мгновение задумывается, нахмурившись.
— Что-то вроде… Как я показала тебе.
«Показала мне что?»
Из нее снова вырывается смех.
— Это просто хвастовство, ясно? Я просто веду себя как хвастливая дурочка. — Она улыбается мне, источая веселье.
Я преисполнен радости от ее счастья и тоски одновременно. Моя Эмма. Я никогда не знал кого-то, кто мог бы заставить меня так сильно улыбаться. Кого-то, кто мог заставить мое сердце пылать еще большим огнем, чем я думал, что это возможно. Кого-то, кто мог бы заставить мой дух почувствовать легкость, даже когда я потерял крылья и был пойман в ловушку в двуногой форме, как мне кажется, целую вечность.