Сорроу приветственно поднял руку и изобразил улыбку, которую обычно приберегал для высоких гостей. Кажется, она их не впечатлила. Идущий впереди человек кивнул в ответ. Маска не давала целиком разглядеть выражение его лица, однако рот и глаза оставались на виду, и было не похоже, что он в восторге от новоприбывшего в Перикулус.
— Ты Сорроу? — спросил он, когда они подошли ближе.
Сорроу поклонился.
— Я — лорд Креденс Сорроу из Меркатор Паллидус.
— Меркато… чего? — наморщившись, переспросил один из членов встречающей группы. Судя по голосу, он был юнцом, моложе солдата на передовой.
— Он трупный фермер, идиот ты эдакий, — с ухмылкой произнес третий. — Это такой парень, который заботится о том, чтобы мертвых перемололи помельче, и ты смог делать вид, будто не чувствуешь их вкуса. Привез нам тухлятины на ужин?
Лорд Сорроу улыбнулся в ответ, и его палец коснулся неприметного переключателя, спрятанного на щитке у запястья.
— Возможно, произошло недопонимание, — произнес он, и из смога жаровен возникли две огромные фигуры, занявшие оборонительные позиции по обе стороны от него. Обе они были гигантами, еле втиснувшимися в свои одеяния цвета полуночи, а на их лицах было мрачное выражение, свойственное людям, которые привыкли к крови и насилию и не испытывают перед перспективой кого–то убить ни волнения, ни беспокойства.
— Давайте попробуем представиться еще раз, — сказал лорд Сорроу с натянутой улыбкой. — Я — лорд Креденс Сорроу из Меркатор Паллидус, получивший от самого лорда Хельмавра привилегию заботиться о том, чтобы его граждане были накормлены. Я чрезвычайно горжусь, что обеспечиваю высочайшее качество и конкурентную цену моего товара. Лорд Сайлас Пьюрберн из Меркатор Пирос лично прибег к моим услугам, и я прибыл согласно требованию. Мне не известна причина вашей враждебности: в настоящий момент я даже не знаю вашего имени. Однако я смиренно советую вам следить за вашим тоном, если вы не хотите обострения ситуации. — Он сделал жест в направлении фигур по бокам от себя. — Мои коллеги в первую очередь опытны в разделке трупов, но, насколько я понимаю, их навыки при необходимости применимы в иных сферах и распространяются вплоть до вивисекции.
Предводитель кавдорцев перевел взгляд с одного амбала на другого, никак не изменившись в лице. Сделал шаг ближе и оказался нос к носу с Сорроу, который изо всех сил постарался не поперхнуться от запаха.
— Хочешь знать мое имя? — спросил он.
— Именно так незнакомцы становятся товарищами, а товарищи — друзьями.
Сорроу с застывшей улыбкой протянул руку. Кавдорец бросил на нее взгляд, и Сорроу на мгновение решил, что человек собирается на него плюнуть. Но вместо этого тот невесело усмехнулся.
— Тебе нет дела до моего имени, — произнес он с безрадостной улыбкой. — Завтра ты его даже не вспомнишь. Для тебя мы просто мясо, которое режут и продают, а наши жизни и смерти — средство набить твои карманы. Ты поклоняешься деньгам, но Бог-Император знает, что даже весь мир ничего не стоит, если его покупка обходится в твою душу.
Улыбка Сорроу увяла. Он опустил руку.
— Мне все же нужно ваше имя, — сказал он, и двое его Размольщиков придвинулись ближе. — Просто чтобы известить дражайшего Сайласа о теплом приеме, который вы оказали.
Предводитель кавдорцев бегло посмотрел на массивных громил, а затем его взгляд сместился, обратившись на что–то за плечом Сорроу. Гильдиец услышал позади себя движение: как будто крысы ползли из вентиляционных труб.
— Меня зовут брат Тритус, — проговорил кавдорец. — И мне, возможно, следует проявить больше гостеприимства и представить вас моим братьям.
Повсюду вокруг появлялись все новые его братья, лица которых были скрыты под мрачными масками. Часть была более детализированной, как минимум по меркам Кавдора, и изображала глумливые ухмылки или мрачный вид, но многие представляли собой немногим более, чем грубо сшитые тряпки, окрашенные в ярко-красный цвет. Их было больше, чем он мог сосчитать. А лорд Креденс Сорроу умел считать по-настоящему хорошо.
Его Размольщики стояли рядом, внешне не смутившись и готовясь приняться за работу шкуросъемным ножом и цепным лезвием. Однако против стаи это было ничто: две скалы, пытающиеся остановить движение сточного моря.
— Стало быть, вы планируете нас убить? — поинтересовался Сорроу, небрежно подкручивая печатку на левой руке. — Вы же понимаете, что это лишь первая из множества поставок, необходимых для прокорма ваших людей. Полагаю, вы могли бы съесть меня, однако могу вас заверить: из человека со стройной фигурой и изящным телосложением, как у меня, не выйдет много пищи.
Тритус покачал головой.
— Никаких убийств, не сегодня, — сказал он. — Есть большие грешники, требующие моего внимания. Мои братья позаботятся о поставке и покажут вам ваше новое жилье. Уверен, оно вам понравится: как я понял, ваш босс лично его выбирал.
— Когда я смогу поговорить с лордом Пьюрберном?
— Я уверен, он найдет минуту для доброго друга вроде вас. Но у меня есть вопрос. Сколько мяса вы можете снять со сгоревшего тела?
— Мало, — пожал плечами Сорроу. — Не так много, как с не сгоревшего.
— Тогда надеюсь, что будут и другие поставки, — произнес Тритус. — В Его милости нуждалось много грешников.
Он перевел взгляд на ближайшую жаровню. Сорроу поступил так же. Дымка смога мешала обзору, но он был членом Меркатор Паллидус и хорошо изучил человеческую анатомию. Ошибки быть не могло: пламя плясало в глазницах давно уже почерневших черепов.
7
Обитый железом мостик едва достигал одного плеча в ширину. Металл был покорежен и окислился, покрывшись ржавчиной. Сол заглянул за край и немедленно об этом пожалел. Не то, чтобы он особо много увидел: в этой секции подулья практически не работали лампы, так что они полагались на фонари-люмены Делаков. Однако тьма внизу пугала, будучи чистым холстом. Он рисовал собственные страхи — полузримые нашептывания, преследовавшие его в перерыве между сном и явью. Сол мог поклясться, что под ними что–то движется — как будто щупальца какого–то громадного зверя.
Его нога угодила на разболтавшуюся часть обшивки. Он покачнулся и едва не потерял равновесие. Фонарь-люмен выскользнул из руки и, закувыркался в темноте. Мгновение он еще мерцал, а затем погас, словно нечто протянуло руку и выдавило из него жизнь. Однако в этот миг Солу показалось, будто он видит мелькнувшую внизу бледную кожу.
Ангвис находилась прямо перед ним. Она резко повернула голову.
— Вы держитесь? — спросила она. — Не трясет?
Он покачал головой. После их перелета из Иглы его дважды поражали припадки, хотя ни одного из них он почти не помнил. Каждый раз Ангвис возвращала его к жизни при помощи очередной дозы из тех склянок, что бы в них ни содержалось. Но каждый раз восстановление проходило медленнее, а видения были более яркими. Он постоянно бежал, и земля приставала к его ногам, будто смола, а из–за плеч лился ино-свет. Он продолжал бежать, поскольку знал, что если оглянется, то пламя заберет его, как забрало остальных. Он представлял Мандрекса, до того, как его поглотил огонь — цепная сабля закинута на плечо, блестит золотой зуб, палочка лхо не покидает рта.
Вот только он никогда не слышал о Мандрексе. Потому что это воспоминание принадлежало не ему. Оно было взято у другого человека.
Ангвис продолжала пристально смотреть на него. Сол выдавил из себя натянутую улыбку и подал ей знак двигаться вперед. Он не знал точно, сколько еще, но вдалеке едва заметно мерцал огонек — немногим более свечи. Они понемногу двинулись туда: Ангвис впереди, Сол за ней, в хвосте двое агентов. Он предполагал, что это те же самые, кто посещал с ним Иглу, однако наверняка убедиться в этом не было возможности.
Он почти не помнил их спуск на дно улья. По большей части тот состоял из сидения на корточках в потайных отделениях, пока Делаки петляли по нижнему улью. Сол кое–как сумел передать через инфопластину сообщение лорду Сорроу. Похоже, что Трупомола, невзирая на его протесты, тоже притянуло к падшему куполу. Таким образом, помимо вероломных Делаков, у него был еще один союзник. Он надеялся, что этого хватит.