Теперь ему приходилось говорить громче, чтобы голос был слышен на фоне перешептываний толпы. Рабы почти перестали трудиться — они тоже смотрели. Кандальщики разошлись среди них, работая стрекалами и кнутами. Однако последовало сопротивление, и Лорд Цепей со своими приближенными уже направлялась восстановить порядок. Порез всего этого не замечал, его лицо стало ярко-красным. Он был убийцей, никаких сомнений, и гордился своим талантом нести смерть. Для него не существовало оскорбления сильнее, чем предположение, будто он этого не заработал.
Гладиатор решительно зашагал к Калебу, и в глубине сознания того промелькнуло сомнение. Однако он не мог удержаться: что–то в этом бойце его задевало.
— Ты просто трус, — выплюнул Порез. — Брызжешь словечками, но отказываешься за них ответить. Я одолел на арене сотню человек, побеждал и зверей, и машины. Ты зовешь себя воином, но с кем ты вообще дрался?
Калеб улыбнулся и потянулся. Неторопливо поднялся на ноги под дружное шиканье и свист.
— С кем я дрался? — переспросил он. — Я тот человек, кто сразил Незримого Зверя из Отстойника. Это я единолично взял верх над Парнями с Дурной Скалы. На арене я сходился и с Лордом Цепей, и с рабом-огрином, и ни разу не был побежден.
— Да? — прошипел Порез. — Что ж, я вызываю тебя…
— Нет, — сказал Калеб, перескочив через барьер и шагая к могучему бойцу. — Это я бросаю вызов. Никакого оружия, никаких фокусов с арены. Реальная драка, один на один.
Лицо Пореза расплылось в глумливой улыбке.
— Хочешь бросить мне вызов в кулачном бою? — спросил он, поднимая массивную кисть. Та была больше головы Калеба.
— Пока не останется стоять только один, — кивнул Калеб. — На кону ничего, кроме чести и права похвастаться.
Порез покачал головой — он все еще злился, но от перспективы расправы к нему отчасти вернулось хорошее настроение.
— Ты кем себя возомнил? — ухмыльнулся он.
— Я — Герой Конца Надежд, — отозвался Калеб, играя на публику. — Я — защитник угнетенных, девятый по опасности человек в подулье. Я — Калеб Пропащий. И я надеру тебе зад.
13
Рявкая на рабов, Вирэ вполглаза следила за событиями, происходившими у нее за плечом. Порез надвигался на крикуна, однако ни у кого из них не было оружия в руках. Принимать вызов из толпы — глупый ход, но теперь она уже мало что могла поделать. Кодекс арены запрещал ей вмешиваться, и Порез бы никогда ей не простил, заставь она его отступить. В любом случае она полагала, что боец довольно легко снесет менее крупного противника, однако более серьезная опасность исходила от невольников. Те все еще съеживались при ее приближении, удваивая старания. Но они слышали слова этого человека, и что–то в их глазах переменилось. За страхом поднималась злоба.
Ее взгляд метался между ними, пытаясь определить реальные угрозы. Она вспомнила крысокожую: эти холодные глаза, обрамленные алыми насечками. Разве та не была в рабочей бригаде? Вирэ могла поклясться, что еще мгновение назад она находилась тут и как будто бы безропотно трудилась.
Однако теперь ее нигде не было видно.
— Элле? — гаркнула она в вокс-канал.
— Несокрушимая?
— Где крысокожая? — спросила Вирэ, наблюдая за рабами. — Скажи мне, что за крысокожей кто–то присматривает.
— Я не знаю. Мне казалось, она в рабочей бригаде?
— Ну так ее нет, — огрызнулась Вирэ. — Найти ее. И приведите сюда блюстителей; скажите им, что есть опасность мятежа.
Калеб самоуверенно улыбался, потакая толпе, которая разрасталась с каждой секундой, стекаясь на суматоху и перспективу кровопролития.
— Так ты готов? — поинтересовался Порез, разминая свои могучие руки.
— Давай дадим им минуту рассесться, — отозвался Калеб, сохраняя жизнерадостную интонацию и не допуская в голос страх, глодавший его изнутри. Возгласы стихали, зрители устраивались по местам, готовясь к предстоящему насилию. Многие носили полумаски, однако на виду оставалось достаточно плоти, чтобы увидеть, что их лица растянуты в кровожадных улыбках. В этой всеобщей дикости было нечто крайне тревожное, но у него не оставалось времени поразмыслить над этим.
— Иктоми, пожалуйста, скажи мне, что вы выбрались, — прошептал он в спрятанную вокс-бусину. — У меня кончаются предбоевые шутки.
Его противник бросил свой клинок и шел на Калеба грудь в грудь. Или хотя бы пытался: поникший ирокез Калеба едва доставал человеку до подбородка, а его плечи были примерно втрое уже, чем у гладиатора.
— У тебя есть предсмертный обет или что–то типа того? — спросил гигант, продолжая улыбаться, будто сточный крокодил.
— Похоже на то, — задумчиво произнес Калеб. — Хотя нет, это не совсем так. Я задолжал старику услугу.
— И так ты ее возвращаешь?
— Вообще, я пытаюсь спасти его дочь от жизни в рабстве, — пожал плечами Калеб. — Но это вряд ли относится к делу. Впрочем, небольшой вопрос: не хочешь поддаться?
Порез обдумал эти слова, наморщив лоб.
— И проиграть коротышке вроде тебя? — спросил он. — Я запрошу самое меньшее десять тысяч кредитов. И не упаду, пока не оторву тебя хотя бы одну руку. Мне надо беречь репутацию.
— Сильное начальное предложение, — кивнул Калеб. — Как насчет тридцати кредитов сейчас, а с остальным разберемся завтра?
— Как насчет того, что я сейчас начну с твоих больших пальцев? — отозвался Порез, похрустывая костяшками. Звук напоминал шквальный огонь из стаббера.
— Я бы предпочел без этого.
— Уверен, что предпочел бы, — ухмыльнулся гладиатор и наклонился вперед, так что они едва не соприкоснулись носами. — Знаешь что, у тебя есть одна бесплатная попытка. Покажи мне свой лучший удар. Потом я нападу на тебя и сделаю больно. Но устрой хорошее представление — и тогда, возможно, то, что останется, еще сможет дышать.
— Вполне справедливо, — произнес Калеб. — Последняя идея: я бы смог тебя отвлечь, указав в другую сторону и сказав: «Гляди, вон там»?
Порез со вздохом закатил глаза.
— Да с чего ты решил…
Кулак Калеба врезался ему в лицо.
Сол услышал, как Сорроу вздрогнул, но не стал оборачиваться, сконцентрировавшись на схватке. Порез взревел от ярости, и толпа эхом отозвалась на его крик. Увесистый кулак нанес страшный кросс, но встретил только воздух: Калеб присел и подкатился под удар, стремительно выскочив за пределы досягаемости и вынуждая тяжеловесного бойца преследовать его. Могучая кисть Пореза ухватила Калеба за руку, но в последнюю секунду менее крупный соперник выскользнул из рукава, и гладиатор обнаружил, что держит пальто Калеба и больше ничего.
— Калеб, ты идиот, — прошептал Сол. — Какого черта ты делаешь?
Сорроу нахмурился.
— Вы знаете этого человека?
— Нет, но я перед ним в долгу, — сказал Сол. — Он занял мою сторону в стычке. Кажется, он имеет привычку кидаться в драки, которые не имеют к нему отношения.
— Аа. Так в чем его настоящий план сейчас? — поинтересовался Сорроу. — У него есть тайное оружие? Отравленные ногти? Бионический имплантат?
— Не похоже, что у него есть план, — отозвался Сол, когда очередной удар наотмашь прошел в нескольких дюймах от цели.
— Хотите сказать, он просто какой–то идиот, бросающий вызов профессиональному бойцу с арены?
— Видимо так.
— О, фантастика, — произнес Сорроу с широкой улыбкой, устраиваясь в своем кресле. — Вы могли бы нас познакомить? В том маловероятном случае, если он выживет.
Сол не ответил. Он не был экспертом, но Калеб выглядел умелым бойцом, быстро перемещающимся и непредсказуемым. Однако выбросив первый удар, далее он буквально совсем не атаковал, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы держаться вне досягаемости. Это была не стратегия: в лучшем случае он мог надеяться на ничью, но гладиатору требовался всего один удачный удар, чтобы закончить бой.