— Дышите, — услышал он шепот Ангвис. — Все в порядке. Вы в безопасности.
— Правда? — он закашлялся, сердито глядя на нее единственным оставшимся глазом. Второй агент стоял рядом с ней, его лицо ничего не выражало. Однако у Сола было ощущение, будто тот ему знаком — возможно, по перелету на челноке. Возможно, откуда–то раньше.
— Вы можете мне доверять, — полу-улыбнулась Ангвис.
— Мне кажется, тому, кто действительно заслуживает доверия, вряд ли нужно заявлять об этом прямым текстом.
— Есть разница между доверием и честностью, — ответила она, пожимая плечами. — Может, я и не всегда говорю правду, но я ни разу не причинила вам зла и не навлекла на вас вреда своими действиями.
Он рассмеялся, но сам оказался шокирован вырвавшимся из горла резким звуком. Голос как будто принадлежал кому–то другому. Он казался безумным.
— Никакого вреда? — спросил Сол, сдвигая повязку и демонстрируя ей изуродованную глазницу. — Ваш шпионик искалечил меня и разрушил мою жизнь.
— Тот шпионик, которого вы затребовали? — отозвалась Ангвис. — Допрос, где вы поторопились? Ваша атака, давшая обратный эффект? Это все моя вина?
Мгновение она выдерживала его взгляд, а затем вздохнула и присела на корточки, пока ее лицо не оказалось на одном уровне с его.
— Мы все совершали ошибки, — произнесла она. — Но двигаться мы можем только вперед. Мы оба хотим добиться поражения Пьюрберна, пусть даже наши мотивы отличаются. Нам не достичь успеха, если мы не будем работать вместе.
— Легко сказать, когда все ответы у вас.
Ангвис улыбнулась своей половинчатой улыбкой, но та быстро погасла. Секунду она молчала и совсем не двигалась.
— Вам известно, как делают шпионика? — спросила она.
Второй агент позади нее напрягся и наклонил голову, словно стремясь вступить в беззвучный разговор. Ангвис лишь яростно глянула на него в ответ.
— Хватит этого, — произнесла она. — Нет времени. Ему нужно знать, чему мы противостоим.
Она снова повернулась к Солу с извиняющейся улыбкой.
— Шпионики не появляются естественным путем, — сказала она. — Этот дар стимулируется, пламя психического потенциала раздувают при помощи алхимических отваров и хириругических модификаций. Однако процесс непредсказуем. Многие попросту умирают, или их приходится подвергнуть эвтаназии, пока они не начали представлять угрозу. Даже те, что выживают, при этом становятся совершенно безумными.
— Как Господин Стежок?
— Да, хотя по иронии он был одним из наших наиболее надежных дознавателей. По крайней мере, пока с ним не случились вы.
Ангвис вздохнула и бросила взгляд на свою вытянутую руку, продолжавшую держать автоинъектор.
— Полагаю, вы слышали о наркотике «призрак»? — тихо спросила она.
— Слышал, — кивнул Сол. — Никогда не видел.
— Ну, это катализатор, — сказала она, засовывая шприц в свой плащ. Ее рука задержалась в кармане. — Однако на образование «призрака» уходят столетия, и даже с ним процесс трудоемок. Мы изо всех сил пытаемся его сгладить, усовершенствовать. Но он непредсказуем по сути своей. У нас нет ни времени, ни ресурсов для расточительных экспериментов. Однако у других они есть.
— Это больше, чем ему нужно знать, — прошипел второй агент, хватая Ангвис за воротник. — Ты превышаешь свои полномочия.
Та не ответила. Ее рука просто появилась из плаща, держа флешеттный пистолет. Она ничего не сказала, только навела оружие и вдавила спуск. Выстрелы были практически бесшумными, шквал игловидных снарядов казался размытым серебристым пятном. Агент упал без единого звука.
— Как я говорила, — произнесла Ангвис, засовывая пистолет в плащ, — нам важно доверять друг другу.
Сол моргнул, будучи не в силах осмыслить, что же только что произошло.
— Мне жаль, что вам пришлось это увидеть, — сказала она. — У нас принято решать подобные разногласия наедине. Однако среди моего начальства возникли… разногласия насчет дальнейших действий. А я устала от споров.
Сол не мог отвести взгляда от тела. Часть его считала, что это, должно быть, трюк: замысловатый способ заполучить доверие. Однако он видел лицо упавшего агента. Рот того был безвольно приоткрыт. Никаких признаков жизни.
— Дальше вы убьете меня? — спросил он.
— Если бы я желала вашей смерти, то оставила бы в Игле, — ответила она, усаживаясь на кровать рядом с ним. — Теперь мы оба впутаны в эту игру. Если Пьюрберн падет, и секреты моего Дома останутся в сохранности, уже не будет иметь значения, скольких я потеряла. Но если мы потерпим неудачу, то поплатимся жизнью вместе.
— Я знаю тайну Пьюрберна, — отозвался Сол. — Знаю, что он такое. Колдун. Пиромант. Его сила — мерзость в глазах Бога-Императора, которому он якобы поклоняется.
— В самом деле? — поинтересовалась Ангвис, искоса глянув на него. Ее искусственные глаза были непроницаемы, но на губах играла призрачная улыбка.
— Хотите сказать, я неправ?
— В метафизических вопросах все не так просто, как «прав-неправ», — ответила она, и ее взгляд упал на тело возле их ног. — Думаю, время секретов вышло. Пора вам узнать о наследии Перикулуса и о том, почему оно должно остаться погребенным.
Лорд Сорроу пристально смотрел на заварной котелок.
Калеб не знал точно, чего ожидает Трупомол, однако выражение его лица указывало на то, что это нечто важное. Он бросил взгляд на Иктоми и приподнял бровь. Та пожала плечами, и от этого ее кандалы звякнули. Один из охранников Сорроу вскинул голову на звук. Он свирепо уставился на нее, крепко держа разделочный нож, и жилы у него на шее натянулись, будто стальные тросы. Калеб не понимал, в чем причина: никого из них нельзя было счесть особенно опасным, и они оба были заперты в куда более жуткой темнице, чем та, которую использовали блюстители.
Заварной котелок тихо зашипел, из его носика поднялась узкая струйка пара. Лорд Сорроу улыбнулся, зажал ручку между двух пальцев и разлил пузырящуюся жидкость по трем маленьким чашкам. Та имела слегка смущающий зеленоватый оттенок.
Лорд Сорроу поднял свою чашку, прикрыл глаза и сделал глубокий вдох.
— Кракийский чай, — произнес он. — Строго говоря, не контрабанда, хотя я, возможно, и окажусь в затруднительном положении, если кто–нибудь найдет моего поставщика. Это не совсем человек, скажем так. Прошу, угощайтесь.
Калеб потянулся за своей чашкой, двигаясь неуклюже из–за толстых оков, застегнутых на запястьях. Он принюхался, а потом сделал глоток. Вкус был как у горячей воды с едва заметным намеком на старые ботинки. Тем не менее, это было гораздо лучше запаха их нынешнего места пребывания.
— Восхитительно, — сказал он, бережно держа чашку. Сорроу кивнул, и его взгляд переместился на Иктоми.
— Прошу, — предложил он. Та покачала головой.
— Уверяю вас, он не отравлен.
— Именно так бы и сказал отравитель.
— Полагаю, да, — ответил Сорроу. — Но желай я вашей смерти, вы бы сейчас уже были трупной мукой.
В его словах был смысл. Особо напрягаться бы не пришлось. Хотя размольная установка, занимавшая большую часть комнаты, и сильно проржавела, однако, без сомнений, была пригодна к работе. Об этом свидетельствовали пятна крови. Равно как и запах.
Лорд Сорроу кивнул на чашку, но Иктоми не глядела на него.
— Она всегда такая? — поинтересовался он, кинув взгляд на Калеба.
— Нет. Иногда она еще в плохом настроении.
Он отхлебнул чая. Ему начинало нравиться. Сорроу нахмурился, барабаня пальцами по подлокотнику. Калеб поймал себя на том, что его взгляд привлекла печатка. Он не узнавал узора — уже это означало, что та ценная.
— Простите, мисс?.. — предпринял попытку Сорроу. Молчание. — Хорошо, — вздохнул он. — Для удобства буду обращаться к вам просто «госпожа Пропащая». Итак, если…