Не его проблема, разумеется. Происходящее на улице — выбор людей на улице. Он занят работой, не лезет в чужие дела. Что бы там ни творилось — это не его ошибка.
Снова стук, громче. Затем голос:
— Сорроу!
Он сделал вид, будто не узнал его. Даже лучше — не слышал. Ведь если он не слышал, значит его нельзя винить за то, что дверь осталась заперта.
— Сорроу!
Еще один крик. Жалобный, почти умоляющий. Он никогда не слышал, чтобы его друг говорил вот так. Один из Размольщиков бросил взгляд на Сорроу, и его лицо-плиту прорезали хмурые морщины. Он молча кивнул на дверь в коридоре снаружи и сделал жест своим клинком.
Сорроу яростно уставился на него и беззвучно проартикулировал: «Нет».
— Креденс, пожалуйста! Они приближаются!
Казалось низостью, что его имя используют таким образом. Дешево.
Он дернулся и побарабанил пальцами по подлокотнику. Ему не хотелось об этом думать. Однако он знал, что голос останется с ним. Будет опустошать грядущие триумфы, преследовать в моменты слабости. Такое бремя он нести не желал.
Сорроу вздохнул, кивнул Размольщику и сделал жест в направлении дверной ручки. Тот еще раз приподнял клинок, и на его лице появилось выражение надежды. Сорроу снова покачал головой. Размольщик кивнул и исчез из виду. Сорроу слышал, как он тяжеловесно шагает ко входу, но проигнорировал звук открывающейся двери и сопровождавшие его крики, а вместо этого сосредоточился на том, чтобы растрепать свою одежду и волосы. Когда через несколько секунд дверь кабинета распахнулась, за ней оказался Сорроу, подавляющий зевок и заспанно моргающий, словно его только что разбудили от глубочайшего сна.
Он не знал точно, заметил ли Сол это представление, однако тот все равно нетвердо вошел внутрь в изодранной и окровавленной одежде, почти что неся спотыкавшуюся Ангвис, рука которой была закинута ему на плечи. Позади него раздались вопли и стук выстрелов из стаббера.
— Закрой! — зарычал Сорроу, хватая Ангвис за другую руку и помогая Солу опустить ее на диван. Раны Сола выглядели поверхностными, исключая порез на лбу. Повязка пропала, так что стала видна изуродованная впадина, где когда–то находился глаз.
— Она ранена? — спросил Сорроу, глянув на Ангвис.
— Не знаю. Не думаю. Проверьте ее, нам нужна аптечка.
Казалось, Сол пребывает в исступлении, разрываясь между раненым товарищем и тем, что творилось снаружи, что бы это ни было. Его взгляд перескакивал на запертые ставни. Сорроу осторожно положил ему руку на плечо, но тот вздрогнул, будто его ударили.
— Что случилось? — спросил Сорроу.
— Что случилось? — ощерился Сол, оборачиваясь к нему. — Вас там не было? Вы не видели?
— Нет, — ответил Сорроу. — Моя часть была выполнена. Я решил, что если что–то пойдет не так, то будет благоразумным находиться как можно дальше от лорда Пьюрберна.
Сол еще мгновение яростно смотрел на него, а потом вздохнул, и с его лица пропала злость.
— Вы были мудрее, чем я. Мне хотелось увидеть выражение его лица. Однако увидел я только огонь и кровь. Что–то пошло совсем не так.
— Наши агенты не справились?
— О, они справились, — отозвался Сол. — Делаки создали отвлекающий фактор, а конверсионное поле вывело из строя его охранников. Ваши люди добрались до цели. Они открыли камеру. А потом…
Он сбился — возможно, он до сих пор был в шоке. Размольщик снова появился с аптечкой, и Сорроу наклонился к Ангвис.
— Как она пострадала? — спросил он.
— Электрошок, — ответил Сол. — Я сдерживался, как мог.
— Это вы сделали? Почему?
— Потому что она пыталась меня убить.
Вирэ захлопнула складской ящик, который использовала в качестве стола, и навалилась своим весом, чтобы закрыть замок. Она слабо представляла, что внутри, поскольку сгребала содержимое своего офиса большими охапками. Состояние Блока стабилизировали, и она не видела никаких причин задерживаться после того, как вернутся остальные. Пьюрберн никогда не заплатит, только найдет новые способы убивать ее людей и унижать ее перед ними.
— Гнилое ничтожество, — пробормотала она, прочесывая стены взглядом в поисках каких–нибудь оставшихся пожитков. Цепная глефа лежала на своих креплениях, доспех был на ней. Она намеревалась нести и то, и другое, покидая купол с высоко поднятой головой. Рабы теперь являлись проблемой кого–то другого. Они могли голодать, или же восстать и свергнуть старого дурака — ей было все равно. Однако она не могла уйти без символа своей власти. Чертовщина, да где же он?
Ее взгляд перескочил на наспех запакованный ящик.
— Глупая старуха, — прошептала она, сорвав крышку и роясь в содержимом. — Элле? Элле, где мой проклятый символ власти?
Из соседней комнаты донеслись шаги. Появилась Элле. Она смотрела себе под ноги, видимо дуясь из–за того, что Вирэ ответила отказом на ее просьбу посетить церемонию Вечного Пламени.
— Я не знаю, — сказала Элле. — Вы смотрели в ящике?
— Я этим и занимаюсь, идиотка! — огрызнулась Вирэ. Но еще говоря это, она ощутила, как ее злость отступает. Девочка чуть старше малолетки, молодая и временами беспутная. Срываясь на нее, ничего не добиться. Злость следует использовать как горн, в котором закаляют клинки, а не как неуправляемо бушующий пожар.
— Элле, — со вздохом произнесла она. — Прости. Я…
Светильники замерцали.
Она нахмурилась и посмотрела на потолочный люмен. Где–то с час назад произошел скачок напряжения, и рабский блок неожиданно погрузился во тьму, но какие бы доработки не произвел Сол — они, похоже, сработали.
Однако казалось, будто что–то не так.
Вирэ бросила взгляд в окно. Осыпающиеся жилые блоки напрочь перекрывали обзор на церемонию, но она смогла различить слабое оранжевое зарево, обрамлявшее феррокритовые сооружения. Оно становилось ярче.
— Элле, Вечное Пламя уже зажгли?
— Должны были.
— Гмм. Оно ярче, чем я ожидала. — Вирэ пожала плечами, вернулась к открытому ящику и принялась ворошить разнообразное оружие и безделушки. Отодвинула в сторону гарпуномет, выискивая коробку, где находилась ее вокс-бусина.
— Вирэ!
Она вскинула голову и как раз успела увидеть, что в длинный коридор, ведущий к ее офису, выворачивает спотыкающийся Блок. Он истекал кровью, рана на груди снова открылась. Когда он накренился вперед, Вирэ увидела, что из его плеча торчит еще один клинок.
— Беги! — бросил он Элле, и тут ему на спину запрыгнула фигура и опрокинула его на пол, а из–за угла появилась еще дюжина других. А потом они набросились на него, тыча ржавыми ножами.
— Элле! Назад! — гаркнула Вирэ. Но девушку парализовало, совсем как раньше: увиденное приковало ее к месту. Передний из нападавших поднял голову и завизжал нечеловеческим голосом. На мгновение Вирэ снова оказалась на дороге к Перикулусу, где из теней выползали ужасные существа. Она почувствовала, как внутри пробежал холод, но его быстро поглотила злость.
— С дороги! — резко велела она, отталкивая Элле в сторону, и убийцы устремились к ней с обагренными ножами. Их было по меньшей мере полдюжины, позади следовало еще больше. Они сокращали дистанцию, а Вирэ стояла и ждала, пока они не оказались в считанных футах от дверного проема.
Затем она схватила гарпуномет и навела его на фигуру во главе. Заершенная пика длиной почти в три фута блеснула.
— Нечисть! — прошипела Вирэ, нажимая на спуск. Стальной гарпун стремительно влетел в орду, пронзил переднего нападавшего и врезался в следующего, пробивая плоть и кости. Обоих отшвырнуло на атакующих, разметав тех, и мертвые с покалеченными частично заткнули собой проход.